Собиратель Сухоруков - Василий Кленин
Чем дальше Сын Обезьяны рассказывал, тем бессвязнее становилась его речь. Он явно добрался до Аграбы в шоковом состоянии, которое потихоньку отпускало. Разболтанная нервная система сбоила, советник-безрод был на грани истерики. Положив руку ему на плечо, я остановил бессвязную речь, и велел уложить горе-вестника. Даже не стал спрашивать: как он смог пробраться в крепость. Утром узнаю.
Сам я остался сидеть у костра, погрузившись в свои думы. Бедняга Тихий Ветер… Он был отличным воином. Да и командиром неплохим; этому золотому легко можно доверить и двадцатку, и даже сотню воинов. Но только в том случае, когда над ним имеется высшее начальство. Потому что выполнять поставленные задачи Ветер мог отлично, а вот сам ставить не умел. Таких людей среди четлан кот наплакал. Всё что имеется у меня: это природный командир Глыба, да командир «воспитанный» Черный Хвост… Черт! У меня теперь и Хвоста нет! Проклятая война! Она за несколько дней разрушило то, что строилось месяцами…
А Теплый Ветер смог делать только то, что мог. Поступил, как типичный варварский вождь — собрал толпу и быстро напал. Он не смог (или не стал) организовывать разрозненное ополчение, не провел разведку, растерял свою ораву по дороге, не имел плана атаки. А главное, даже не попытался связаться с нами, чтобы мы нанесли удар вместе…
Но ведь и я не попытался. Можно же было догадаться, хотя бы, предположить, что с Серой Воды к нам придут на помощь. И первым скоординировать действия! Как оказалось, Аграба вполне проницаема для засылки гонцов.
«Я слишком много допускаю ошибок, — покачал я головой. — Просто очень много. Расслабили меня последние месяцы. Всё спокойно, все слушаются. Забыл я, как было в Крыле, когда каждый встречный мог оказаться врагом, предателем… Надо вспомнить. Надо завязывать с ошибками».
С тем и уснул. А проснулся с гениальной идеей: раз Сын Обезьяны прошел в Аграбу, то из нее можно вывести «штатских»! А, может быть, даже все потихоньку уйдем! Пусть пурепеча осаждают пустую крепость, я же тем временем соберу силы в Крыле и… И пока подождем с дальнейшими планами.
Сына Обезьяны нашли быстро. Безрод уже немного успокоился, отмыл последние следы крови — и выглядели почти прежним. Я принялся расспрашивать о пути, которым тот сюда пробрался, но советник остановил меня жестом.
— Я понимаю, чего ты хочешь, Большой Человек, но — нет, — вздохнул он. — Моя дорога находится в верховьях ручья. По нашему берегу можно пробраться наверх очень далеко. Ручей резко изгибается из-за поперечного пролома. Вот по нему можно выйти хоть на восток, хоть на запад. Я шел восточным путем, как раз по нему можно дойти до перевалов, которые ведут к Серой Воде. Но этот путь труден, там есть высокие карнизы, на которые нужно карабкаться, есть провалы, через котрые нужно прыгать. Пройдет не каждый. Ты с одной рукой не сможешь, не смогут дети и большинство женщин. Только крепкие мужчины и пройдут.
Нда. Получается, можно увести войско, но придется оставить самых беззащитных.
— Подожди! А путь на запад?
— Он проще, насколько я знаю. Но он выведет нас к Великой выше по течению. Чтобы пробраться на Серую Воду, придется идти через Излучное… С тем же успехом можно идти через Сухотье. Один, возможно, прокрадется, а толпу заметят.
Тупик. Я лихорадочно перебирал возможные варианты, как вдруг со стены принялись кричать, привлекая внимание.
У старого кострища захватчиков наблюдалось оживление. Пурепеча принесли целую гору дров, вкопали какие-то столбы. Они снова принялись приплясывать, кружиться, голосить — в общем, у ребят явный праздник. А потом…
В принципе, можно было догадаться, чем нападающие отметят вчерашнюю победу. К столбам привязали пленников. Разнаряженные кенги носились вокруг них и периодически втыкали в моих ополченцев копья, маки, топоры, ножи. Сначала они наносили мелкие раны, затем — всё более ужасные. Принимались отрубать пальцы, отрезать носы, уши. И всё это проделывали с какой-то извращенной лихостью. Вопли страданий перемежались с криками ликования. Каждого пленника, стоявшего на пороге смерти, отвязывали и бросали в костер, который пылал с яростью голодного прожорливого чудовища. После очередной жертвы костру, все пурепеча воздевали руки к небесам и что-то нестройно кричали.
Кормили своего солнечного бога.
А к столбам вели новых пленников — и всё повторялось. Вымазанные кровью кенги выходили вперед, к стене, и, глумливо скалясь, призывно махали нам руками: ждем, мол, ребята и вас. Над Аграбой висело гробовое молчание. Мне безумно хотелось уйти, выблевать ужас и отвращение в ближайшие кусты, но я не мог оторваться от жуткого зрелища. Остальные воины смотрело хмуро, но спокойно.
— Смотрите, — утробно рычал Глыба страже. — Смотрите и помните, с кем мы деремся. С ними нужно драться до конца.
Пурепеча пытали и сожгли не менее двадцати пленников. Скольких же они всего пленили? Трагедия вчерашнего разгрома с новой силой надавила на меня. Да что говорить: все вокруг были подавлены.
«Это нельзя оставить без ответа — защитники Аграбы совершенно падут духом».
Похоже, в этот день враги решили не атаковать крепость. Может быть, после таких жертвоприношений нельзя воевать или мальчишка-орел решил дать всем выходной за вчерашнюю победу. В любом случае, после обеда у кострища остались только традиционные дозорные. А мы начали подготовку возмездия.
Ранним вечером, когда еще не стемнело, но тень от скалы уже наползла на дорогу перед Аграбой, мы тихонько спустили со стены лестницы. Молча, но стремительно по ним принялись спускаться черные. Две двадцатки, собранные на три четверти из ополченцев — сегодня новичкам предстоит вкусить настоящий бой. Я не сомневался, что кто-то из них может струсить, кто-то не решится на решающий удар, обрывающий жизнь. Но мне нужны настоящие воины, способные убивать и умирать; я готов заниматься подобной кровавой селекцией. Пусть у меня будет меньше людей, но это будут воины. К тому же, двум «десантным» двадцаткам я доверил важную миссию.
— Вы — мое орудие мести! — говорил я воинам перед атакой. — Вы должны воздать должное за павших соплеменников, за поруганную честь вашего владыки. За оскорбление Великого Змея. Знайте: он сегодня
