Рафаэль Сабатини - Белларион
Белларион спешился и, подойдя к всаднику, которого только что выбил из седла, снял с него шлем, чтобы свежий воздух привел его в чувство. По законам рыцарства этот человек считался теперь пленником Беллариона.
Под охраной двух бургундцев его привели в Павоне, в штаб-квартиру Фачино, и там, разглядев при свете его смуглое, искаженное яростью лицо, Белларион не смог удержаться от смеха.
— Грязный, алчный пес! — завопил его пленник. — Ты продался тому, кто дал тебе больше! Если бы я знал, что это был ты, я предпочел бы умереть с перерезанной глоткой, чем попасть в твои грязные руки.
Его слова привлекли внимание Фачино и Карманьолы, только что вошедшего к нему с докладом о результатах схватки. Они обернулись к пленнику, и к своему удивлению, узнали в нем Виньяте, тирана Лоди.
— Вы что-то путаете, синьор, — отвечал тем временем ему Белларион. — За все время своей службы у синьора Фачино я никогда и никому не продавался.
Виньяте ошалело уставился на него, не в силах поверить, что кто-то мог решиться на такой отчаянный риск.
— Так это был обман? — чуть не шепотом проговорил он. — И ты не Фарфалла?
— Мое имя — Белларион.
— Это имя мошенника, подлого и низкого предателя, который хитростью втерся ко мне в доверие. — Он взглянул за спину Беллариона, на улыбающегося Фачино. — Ты так воюешь теперь, Фачино?
— Боже милосердный! — рассмеялся Фачино. — Вот уж не ожидал услышать болтовню о воинской чести из уст вероломного бандита! Зачти ему его нахальство, Белларион. Он твой пленник, но, будь он в моих руках, я бы взял за него никак не меньше пятидесяти тысяч дукатов. Пускай жители Лоди соберут деньги и узнают на собственной шкуре, каково благоволить к такому тирану.
Виньяте исподлобья взглянул на Фачино, и его глаза злобно сверкнули.
— Моли Бога, Фачино, чтобы тебе никогда не попасться мне в плен.
Белларион крепко взял его за плечо.
— Вы мне не нравитесь, мессер де Виньяте. Вы глупец, и мир только выиграет, если вы перестанете беспокоить его своим присутствием. И я могу оказаться не настолько скуп, чтобы ради выкупа, какой-то сотни тысяч дукатов, пренебречь своим долгом перед человечеством и не послать вашу голову миланскому герцогу, которого вы предали.
Виньяте замер, раскрыв рот от смеси удивления и испуга.
— Помолчите, прошу вас, — предупредил его Белларион. — То, что вы уже сказали, обошлось вам в лишние пятьдесят тысяч дукатов. Дерзость — непозволительная роскошь для пленника.
Он повернулся к стоявшим тут же бургундцам и сказал:
— Отведите его наверх, снимите доспехи и крепко свяжите.
— Но зачем же вести себя со мной так по-варварски? Я ведь сдался вам, поклялся, наконец!
— Поклялся! — рассмеялся ему в лицо Белларион. — Вы клялись и Джангалеаццо Висконти, но не успело остыть его тело, как вы повернули оружие против его сына. Я охотнее положусь на крепость веревки, чем на ваше слово, синьор.
Он сделал знак бургундцам, и его рука при этом слегка дрожала.
— Как только у такого Иуды язык повернулся назвать меня мошенником и предателем! — в сердцах проговорил Белларион, когда за Виньяте и бургундцами закрылась дверь.
Фачино и Карманьола понимающе переглянулись — им показалось, что Виньяте нащупал его болевую точку. Но они даже не подозревали, что он совершенно равнодушно отнесся бы к этим эпитетам, если бы в тот момент не вспомнил о других устах, которые с не меньшим презрением произносили их.
— Пусть тебя утешит выкуп, мой мальчик. Сто тысяч дукатов! Клянусь, тебя не упрекнешь в скромности, — рассмеялся Фачино. — Тебе чертовски повезло взять в плен Виньяте.
— Действительно, это большая удача, — грубовато согласился Карманьола и повернулся к Фачино: — Итак, синьор, все завершилось благополучно, и…
— Как, то есть, завершилось? — поспешил прервать его Белларион. — Все только начинается. И это была всего лишь прелюдия.
— Прелюдия к чему?
— К захвату Алессандрии, которая еще до рассвета будет нашей.
— Ты ничего не сказал нам об этом, — недовольно нахмурился Фачино.
— Мне казалось это само собой разумеющимся. Как вы думаете, для чего я соблазнил Виньяте совершить вылазку из Алессандрии с шестью сотнями солдат, надевших рубашки поверх доспехов, и обещал ему встречу еще с тремя сотнями бойцов, одетых подобным образом? Для того чтобы девятьсот или чуть больше всадников в рубашках поверх доспехов могли с триумфом въехать в предрассветных сумерках в Алессандрию, торжествующий гарнизон которой с радостью примет их.
— Как ты смог додуматься до этого? — изумленно произнес Фачино, когда наконец обрел способность говорить.
— А разве одно логически не вытекает из другого? Готовьтесь позавтракать сегодня в Алессандрии, синьор!
И Фачино, знаменитый кондотьер, с уважением посмотрел на этого зеленого новичка в военном деле.
— О Боже, мальчик мой! Ты далеко пойдешь. У Траво ты показал, на что способен в стратегии. Но это…
— Стоит ли сейчас рассыпать дифирамбы?[90] — не дал ему закончить Белларион.
Вскоре вся кондотта была готова к выступлению, и Фачино велел Беллариону лично возглавить отряд «белорубашечников», как он назвал их. Однако Белларион предложил Карманьоле занять его место.
— Все лавры достанутся им, — напомнил ему Фачино. — А они по праву твои.
— Я лучше уступлю их Карманьоле. Когда гарнизон обнаружит обман, в городе начнется рубка, а это дело мессер Карманьола знает лучше меня.
— Мессер, вы чересчур великодушны, — сказал Карманьола.
Думая, что над ним смеются, Белларион строго взглянул на него, но впервые Карманьола говорил с ним совершенно искренне.
Последующие события разворачивались именно так, как и предполагал Белларион.
Когда до рассвета оставалось совсем немного и окрестности Алессандрии окутала легкая дымка тумана, часовые с крепостных стен заметили приближающихся к городу всадников в белых рубашках. Был поспешно опущен мост и распахнуты ворота; всадники ворвались в город и заждавшиеся солдаты Виньяте приветствовали их восторженными восклицаниями, которые, однако, скоро сменились криками ярости и страха. Диверсанты смели стражу, овладели рычагами, приводившими в действие подъемный мост, и рассыпались по окрестным улочкам, прикрывая подступы к воротам. Теперь уже ни у кого из осажденных не оставалось сомнений в том, с кем они имеют дело, и в высоком рыцаре в доспехах, который руководил нападающими, многие узнали Франческо Бузоне Карманьолу.
И вскоре в неверном свете занимающегося утра со стен крепости можно было увидеть другое войско, спешащее к Алессандрии: это готовились вступить в бой основные силы Фачино.
