Валерий Большаков - Магистр
– Он в вас… целился… а попал… в меня…
– Кто он? Ипато!
– Дука… Доместик… Из лука… Я же видел… Олег! Преординат неожиданно крепко вцепился в руку магистру:
– Олег… Забудь о договоре с дожем… Это… неправильно, грех это… Дож обманул… Был заговор, мы его поддерживали, а ты его раскрыл, только главный… от тебя… ушёл…
– Имя! Как его имя? Это Феоклит Дука?
– Нет… Мы называли его «Принцепс»… Он сам так себя называл…
Кровь у Ипато хлынула горлом, он открыл глаза шире, словно удивляясь чему-то, и взгляд его остекленел.
Олег бережно опустил голову венецианца на песок и поднялся. «Потешный бой» закончился – большая часть ромеев бежала, остальные сдавались пачками. Десятки раненых отползали с пути всадников, отыскивая, куда бы спрятаться. А иные просто приняли смерть ни за что ни про что.
Были потери и у русов, но варяги принимали смерть товарищей спокойно. Им заплатили – они вышли на бой. Всё по-честному. А то, что в залог отданы жизни… Что ж, со смертью не сторгуешься. Знать, судьба такая.
Кончился день. До Гаэты добрался обоз ромейской армии. Магистру Олегариусу удалось собрать больше тысячи бойцов из войска Дуки. Одни сами пришли на зов, вспомнив о дисциплине, других привели силой. Стратиоты, те подчинились сразу, а вот офицерьё было построптивей – всякие тагматархи и прочие чины упорно не желали подчиняться Сухову, а топотирит, заместитель доместика, прямо заявил, что в отсутствие Феоклита Дуки командование переходит к нему, и точка.
Пришлось варягам устраивать общий военный лагерь – рядовой состав ромейского войска в это время насыпал курган над павшими в нелепой битве за Гаэту. А уж когда греческие «тента» стали соседствовать с варяжскими палатками, многие строптивцы мигом присмирели – с русами особо не забалуешь. Чуть что не по ним – сразу кулаком в зубы, а потом быстро-быстро исполняешь отданный приказ и благодаришь Бога, что не секирой врезали.
Тихо подкралась ночь. Олег выставил усиленные дозоры – варяги по трое патрулировали лагерь. Но за всем не уследишь.
Сухов устроился в просторном шатре доместика схол, огромном – хоть цирковое представление устраивай. Стражу вкруг шатра выставил Курт Дулат – из проверенных булгар, но магистр лёг спать одетым и меч далеко не откладывал.
Феоклит Дука ушёл, и не один, а в горах прятались тыщи полторы ромеев, которым не было дано особого выбора – либо они сдаются магистру Олегариусу, либо остаются с доместиком. В ином случае их объявят дезертирами, а за это полагается суровое наказание. Если же Дука соберёт достаточно войска, то у него хватит «ума» напасть на лагерь, дабы воссоединиться с тысячей, признавшей Олега, и взять реванш. Безусловно, это будет акт отчаяния, но Феоклит давно уж действует за гранью здравого смысла. Да и что ему остаётся? Бездарно проиграв все сражения, может ли Дука надеяться на милость государя? Скорей всего, он сумеет оправдаться, его не сошлют, но нынешнее свое положение доместик схол утратит. Вот и тщится Феоклит наверстать упущенное, изменить баланс сил в свою пользу, одним ударом добиться перевеса и прибыть в Константинополь триумфатором.
Задремавший было Сухов внезапно насторожился – непонятная возня послышалась за пологом шатра. В следующее мгновение острый меч проткнул полосатую ткань и распорол ее. Внутрь ворвался булгарин в факиоле, он красноречиво поигрывал мечом. За ним вломились ещё трое, а четвёртым проник Феоклит Дука, тоже в цветастом тюрбане. Значит, это не болгары, подумал Олег, вскакивая и отводя меч.
– Явился, не запылился, – усмехнулся Сухов. – Проходи, гнида, будь как дома.
Доместик оскалился, вытаскивая меч.
– Я пришёл арестовать тебя, подлый варвар и сын варвара! – с ненавистью проговорил Дука.
– Рискни, – промурлыкал Олег.
– Взять его!
Двое лжебулгар тут же кинулись на магистра. Один не заметил молниеносного выпада и расстался с жизнью сразу, а другой оказался опытным рубакой – его короткие и резкие удары было сложно предугадать и отбить. Сложно, но можно. Почти что всякий мастер, достигая совершенства, выбирает любимую схему боя и держится её. Именно поэтому бывает так, что новичку удаётся одолеть профессионала, совершая неожиданный ход. Сухов, правда, и сам давно уж вышел в мастера, но не закоснел и был горазд на выдумку.
Перехватившись, он вцепился в рукоять спафиона правой пятернёй сверху, а левой упёрся в «яблоко» – навершие, и нанёс мгновенный удар сбоку, заимствуя этот приём из арсенала японских самураев. Клинок вошёл лжебулгарину между рёбер, и левая ладонь с усилием протолкнула лезвие, пропарывая сердце.
Выдернув меч, Олег отшагнул.
– Объясни мне, сволочь этакая, – заговорил он, – откуда в тебе столько ненависти ко мне?
– Варвар… – прохрипел Дука. – Поганый варвар… Из-за таких как ты, дикарей, пал Великий Рим! А ныне вы, как черви ненасытные, подтачиваете Ромейскую империю, последний оплот веры истинной! Я бы вас всех… истребил, выжег бы калёным железом, но тебя – первого!
Гаркнув: «Он – мой!» – доместик набросился на Сухова, очень быстро и толково орудуя мечом. С ходу сделав выпад – Олег отбил клинок – Дука отпрянул.
Резко присел, чиркая лезвием по-над ковром, устилавшим пол шатра, как косой по траве. Сухов подпрыгнул и тут же скрестил мечи. Яростно скрежетнув, клинки расцепились – и скрестились снова. Звон стали частил, то и дело сменяясь лязгом. Дважды Олег почти добирался до Феоклита – острие вспарывало скарамангий, чиркая по коже.
Лжебулгары не вмешивались, и зря – втроём бы они уделали магистра, но доместика схол переполняла ненависть и гордыня, это удерживало гвардейцев. И слава богу.
Сухов бился с напряжением – противник ему попался достойный, – но частью сознания выгадывал один-единственный момент, тот самый, который позволит ему одержать победу. Олег держал в уме одну идею – испробовать иайдо, технику мгновенного удара. До сих пор ему не требовалось прибегать к школе Востока, поскольку и западной школы фехтования доставало ему, чтобы одерживать победы. Но тут был особый случай.
И момент настал. Дука притомился махать клинком, задержал меч на какой-то миг, и этого мига хватило магистру, чтобы вскинуть и опустить спафион так быстро, что лжебулгары и промелька не уловили. А вот Феоклит Дука поник – его тюрбан, разрубленный пополам, упал на ковёр справа и слева от ещё стоявшего, но уже мёртвого человека. Из расколотого черепа натекла кровь, заливая ощеренное лицо, и Дука рухнул.
Олег перевёл взгляд на лжебулгар, бледных и трясущихся. Как раз в это время пара стрел залетела через зияние в шатре, протыкая гвардейцев, а следом за стрелами ворвался Курт, Инегельд и ещё куча народу, разъярённого и винящегося.
