Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т1.
Шарп взглянул на партизанского командира, облаченного в пышный мундир.
– Так точно, сэр. Уполномоченный представитель, сэр.
Должно быть, ублюдок ловко обращается с пером, подумал стрелок, и вдруг его осенило, что из толстой испанской монеты вышла бы отличная печать – достаточно лишь прижать ее гербовой стороной к красному сургучу. Только надо убрать надпись по окружности. Впрочем, это запросто можно сделать напильником. Или попросту расплющить молоточком мягкие золотые буквы.
Кокс вздохнул.
– Передадите золото полковнику Жовелланосу и его людям. Без проволочек. Ясно?
– Так точно, сэр. Ясно, сэр.
Шарп стоял прямой, как шомпол, и глядел чуть выше макушки Кокса.
Бригадир снова вздохнул.
– Сомневаюсь, капитан. – Кокс устало опустился в кресло, придвинул к себе лист бумаги, снял с чернильницы крышечку и взял свежее гусиное перо. – Завтра в десять утра, капитан. Двадцать седьмого августа тысяча восемьсот десятого года… – Быстро водя пером по бумаге, он повторял приказ вслух: – Подразделение вверенного мне гарнизона примет сумму… – Он умолк на минуту, все вокруг прислушивались к скрипу пера. – Ответственный… – Взгляд бригадира обежал комнату и остановился на одном из офицеров, – полковник Барриос. – Барриос послушно кивнул. – Полковник, вы передадите золото полковнику Жовелланосу, и тот сможет уйти через северные ворота.
Эль Католико кивнул и щелкнул каблуками. Кокс поднял глаза.
– Да, полковник?
Эль Католико улыбнулся и произнес самым что ни на есть бархатным голосом:
– Надеюсь убедить вас, сэр, чтобы вы позволили мне остаться с частью отряда и помочь доблестным защитникам крепости.
Шарп не поверил собственным ушам. Вот ублюдок! Ведь у него не больше желания остаться, чем у Шарпа – отдать золото.
Кокс улыбнулся – он был тронут до глубины души.
– В высшей степени похвально, полковник. – Он указал на бумагу. – Надо что-нибудь изменить?
– Лишь добавить, сэр, что золото следует передать сеньору Морено или кому-нибудь из моих офицеров.
– Конечно, конечно. – Кокс макнул перо в чернильницу и дописал: «Испанскому контингенту полковника Жовелланоса», а затем повернул голову к Эль Католико и вопросительно поднял бровь. – Полагаю, этого достаточно?
Эль Католико поклонился.
– Благодарю, сэр. – Он метнул в Шарпа торжествующий взгляд. – И еще, сэр… – Эль Католико снова поклонился бригадиру. – Нельзя ли осуществить передачу золота сегодня же вечером?
Шарп затаил дыхание и медленно выпустил воздух из легких, когда бригадир нахмурился и взглянул на бумагу.
– В десять утра, полковник, будет еще не поздно. – Шарп понял, что он не хочет выходить за рамки собственного приказа. Кокс улыбнулся и повел рукой в сторону Шарпа. – Да вы не беспокойтесь, капитан Шарп никуда не денется.
Эль Католико вежливо улыбнулся.
– Как скажете, сэр.
Что же за игру ведет этот мерзавец? С чего это вдруг он предлагает остаться?
Шарп пристально глядел на высокого испанца, силясь по выражению лица разгадать его замысел. Неужели и впрямь решил оказать Коксу услугу? Вот уж вряд ли. Он и так добился, чего хотел. Разве что… разве что он хочет большего. Шарп вспомнил темные волосы на подушке, стройное тело на белой жесткой льняной простыне. Он хочет вернуть девушку. И отомстить. И если не получится сегодня, то Эль Католико задержится.
Шарп спохватился – Кокс произнес его фамилию.
– Сэр?
Бригадир придвигал к себе новый лист.
– Капитан, завтра в десять утра ваша рота передислоцируется к южной стене. – Чернила брызнули на бумагу.
– Виноват, сэр?
Кокс раздраженно оторвал глаза от приказа.
– Вы меня поняли, Шарп. Вы зачисляетесь в состав гарнизона. Капитан Лассау уходит. Кавалерия мне ни к чему, а вы пригодитесь. Ни одно пехотное подразделение больше не выйдет за пределы крепости. Ясно?
Боже всемогущий!
– Так точно, сэр.
Раздался бой соборных колоколов. Керси дотронулся до локтя Шарпа.
– Сожалею, Шарп.
Шарп кивнул, внимая тягучим нотам. Будь проклят Керси с его сожалением, будь проклят Эль Католико с его ликованием, будь проклят Кокс с его занятостью. В десять утра! О, тысяча чертей!
Все кругом решали за него. Но он не собирался сдаваться.
Умолкло последнее эхо, и Шарп подумал: зазвенят ли еще когда-нибудь эти колокола над осажденным городом, над серыми крепостными стенами?
Глава двадцать первая
– Мы влипли. Черт бы их всех побрал! Мы влипли.
— Виноват, сэр? – Сержант Харпер дожидался своего командира у штаба Кокса.
– Ничего. – Шарп стоял на крыльце, глядя в обеспокоенное лицо Патрика Харпера. Наверное, сержант решил, что у него воспалилась рана и отравленная ею кровь вызывает в мозгу бредовые мысли. – Ты один?
– Никак нет, сэр. Рядовой Роч, Дэниел Хэгмен и трое немцев.
Шарп увидел остальных, терпеливо ожидающих в тени. Среди них был маленький и коренастый, как бочонок, немецкий сержант. Харпер ткнул в его сторону большим пальцем.
– Это Хельмет, сэр.
– Ты хотел сказать – Хельмут?[41]
– Никак нет, сэр, самый что ни на есть Хельмет. Это не просто солдат, а целая армия из одного солдата. Ну как, сэр, все в порядке?
Шарп все еще стоял на ступеньке и поглаживал пальцем серебряную оплетку на рукояти палаша. Оплетка распускалась, и Шарп напомнил себе, что по возвращении в батальон надо будет зайти к оружейнику. И тут же подивился, что в такое сложное время человек способен думать о сущих пустяках.
Харпер кашлянул.
– Ну так что, сэр, идем?
– Что? Да. – Шарп не сходил с места и глядел на собор.
Патрик Харпер сделал новую попытку.
– Домой, сэр?
– Нет. Туда. – Шарп показал на собор.
– Есть, сэр. Как прикажете, сэр.
Они пошли по площади, залитой лунным светом, и Шарп заставил себя вернуться мыслями в настоящее.
– Как девушка?
– Все отлично, сэр. Весь день дралась.
– Дралась?
Ирландец ухмыльнулся.
– Хельмет ее учит саблей работать.
Шарп рассмеялся. Как это похоже на Терезу! Он взглянул на невысокого немецкого сержанта и ухмыльнулся – тот очень смешно ходил, кривые растопыренные ножки несли могучее бочкообразное туловище, точно живой таран.
Харпер заметил, что у Шарпа поднялось настроение.
– Хельмету только покажи, в какую сторону идти, а уж он-то себе дорогу проложит. Кони, стены – ему все едино. Только трафарет останется, ей-же-ей. – Харпер рассмеялся. – А саблей машет, как сам дьявол!
Шарп подумал о девушке. Он знал, что у Эль Католико есть к нему еще один счет, кроме золота. Личный счет. И он был рад, что его сопровождает Харпер с семиствольной винтовкой.
– Что там стряслось?
– Где, сэр?
– Ну, у нас.
Харпер усмехнулся.
– Пустяки, сэр. Заходили за золотом. Но сначала мы не понимали по-португальски, а после капитан Лассау не разобрал ихний английский. Ну, затем Хельмет порычал маленько, покрушил мебель, а парни показали свои железки, и португальцы отправились восвояси.
– Где сейчас девушка?
– Да там, сэр. – Харпер успокаивающе улыбнулся. – С парнями на кухне, учится с оружием обращаться. Неплохой новобранец, сэр.
– А лейтенант Ноулз?
– В своей стихии, сэр. Глаза на затылке, круговая оборона, каждые десять минут – обход постов. Да не пройдет туда никто, ей-же-ей. А что насчет нас решили, сэр?
Шарп пожал плечами и взглянул на темные окна домов.
– Приказали завтра утром сдать золото Эль Католико.
– И что, сдадим, сэр?
– А ты как думаешь?
Харпер ухмыльнулся и промолчал.
Внезапно один из немцев остановился и выхватил саблю из ножен. Все замерли, но тревога оказалась ложной – просто один из немногих оставшихся в городе мирных жителей появился вдруг из переулка у них на дороге. Он отпрянул к стене и забормотал по-португальски, до полусмерти испугавшись чужеземных солдат с саблями и винтовками, глядевших на него так, будто хотели разорвать на части.
– Все в порядке, – сказал Шарп. – Идем.
У ворот собора Шарп разглядел темные силуэты солдат, охраняющих боеприпасы. Стуча каблуками по мостовой огромной площади, он и его свита приблизились сзади к часовым. Португальские солдаты вытянулись в струнку и отдали честь. Шарп повернулся к трем немцам.
– Ждите здесь.
Хельмут кивнул.
– Хэгмен и Роч – тоже. Сержант, пойдем.
Прежде чем открыть калитку возле огромных деревянных ворот собора, капитан окинул взглядом площадь. Не почудился ли ему темный силуэт на той стороне, притаившийся на углу в переулке? Шарп подозревал, что группы партизан разыскивают его по всему городу. Но здесь ему опасаться нечего – испанцы рискнут напасть только на сумрачной безлюдной улице.
