Альбер Бланкэ - Война амазонок
– Господа, заклинаю вас, не теряйте времени даже на такие прекрасные речи. Помните, что ваша жизнь зависит от поспешности, потому что Мазарини, доведенный до крайности, сам не знает, на кого ему броситься. Он готов отказаться от мер кротости и подкупа, чтобы вступить на кровожадный путь покойного Ришелье.
– Если бы он поменьше верил своим советникам, так это давно было бы сделано, – заметил де-Лонгвилль.
– Он не осмелится поднять руки на принцев крови.
– Ну вот еще, как будто вы не можете умереть здесь так, что никто о том и не узнает, а узнает, так и рукой не шевельнет. Вспомните только, какую радость выказывали парижане, когда везли вас в Венсенскую крепость? Тогда они совсем забыли про ваши победы.
– Правда, – сказал Кондэ, опустив голову.
– Итак, наша роль кончена здесь и мы должны убираться за границу? – спросил жалобно принц Конти.
– Нет, этого не будет! – воскликнул Кондэ. – Как только я выйду из этой тюрьмы, во Фландрии будут готовы войска. Предводительствуя ими, я завоюю королевство, принадлежащее мне по праву рождения.
– В добрый час! – воскликнула герцогиня. – Но поспешим, господа.
– Каким же образом нам выбираться отсюда?
– Ну, начинайте ваши конвульсии и прелестные кривлянья, признаюсь, вы отлично выполняете главную роль комедии, – сказала герцогиня принцу Конти.
– Жаль только, что она не из высоких.
– Зато награда вас ждет высокая, мой прекрасный принц.
– Какая же?
– Прекрасная Шарлотта де-Шеврез.
– Ужели я женюсь на этой прекрасной из прекрасных?
– Это дело уже решенное.
– Берегись, Конти, ты был влюблен в эту красавицу в одно время с коадъютором. Кто знает, что там происходило, пока нас здесь держали под замком? – сказал Кондэ.
– Довольно, господа, за дело! За дело! – резко прервала герцогиня, не считая полезным углубляться в вопрос, что могло бы происходить без них.
Конти повиновался и принялся гримасничать, между тем барон де-Бар постучал в дверь. Принц Кондэ пошел отворить.
– Ах! Ваше высочество, вы сами изволили побеспокоиться… – сказал барон с низкими поклонами и, видимо, страшась за жизнь своего пленника.
– Барон, – сказал доктор Баги, – надо перенести принца на террасу, что над валом, сейчас морской воздух ему вреден.
Барон созвал людей, больной был немедленно поднят и со всеми возможными предосторожностями снесен с лестницы. Его поместили под тенью высокого вяза, а в это время доктор Баги с аптекарем под предлогом приготовления успокоительной микстуры ушли в кухню.
Губернатор приказал фельдшеру тоже уходить, по той причине, что его присутствие бесполезно; фельдшер, уходя, обменялся значительными взглядами с аптекарем.
Из кухни доктор приказал отнести на террасу шерстяное одеяло и закутать ноги принцу, который, не зная, какие штуки выкидывать, стал жаловаться, что ноги совсем цепенеют от холода.
Вскоре вернулся доктор в сопровождении аптекаря, который нес сосуд с горячим напитком, от которого пар валил столбом. Принц Конти показывал страшное отвращение к микстуре, но маленький аптекарь насильно заставил его выпить (нечего сомневаться, что напиток был из самых усладительных). Через некоторое время доктор пощупал пульс, и на лице его выразились удивление и испуг.
– Что же это такое? – воскликнул он. – Микстура произвела совершенно противоположное действие… Что бы это значило? Надо скорее пустить кровь его высочеству.
– Зачем же вы, барон, услали фельдшера? – закричал Кондэ. – Так вы, видно, поклялись уморить моего брата?
Бедный барон не знал, что ему и делать, и в ту же минуту послал за фельдшером.
А Конти стонал, кричал и так трудился изобразить умирающего, что все лицо его побагровело и покрылось потом.
– Доктор, вы должны сами пустить ему кровь! – закричал Кондэ.
– Ваше высочество, это не моя специальность.
– Говорят вам, пустите ему кровь! – закричал губернатор.
– Что вы, барон, я не могу.
– Но брат мой умирает!
– Ах, доктор, скорее пустите кровь, я умираю! – пролепетал принц Конти.
– Не могу, ваше высочество, это против правил медицинского факультета.
– Я все беру на свою ответственность и данной властью приказываю вам, – повелительно заговорил губернатор.
– Хоть сейчас в тюрьму сажайте, я не стану пускать кровь. Доктору запрещено пускать кровь под наказанием лишиться своего сана, а этому не бывать со мной.
– Палач! Злодей! – закричал Кондэ, грозя ему кулаком, и наклонился к брату, чтобы скрыть свой смех.
– Ах! Вот и фельдшер! – воскликнул губернатор, увидав, что солдат бегом гонит его на террасу.
Фельдшер, запыхавшись, вынул из кармана маленькую готовальню, а оттуда острый ланцет.
– Все будет ладно, – сказал он, осматривая больного, – но я не могу производить свое дело, если вокруг неспокойно, а потому покорнейше прошу вас, господа, уйдите все отсюда и оставьте при мне одного господина Серполэ, нашего аптекаря; он нужен мне, чтобы держать подставку при пускании крови.
Все спешили исполнить предписание молодого лекаря, Кондэ, Лонгвилль, Баги и губернатор удалились в другую комнату, фельдшер и аптекарь хлопотали около принца.
– Слушайте же, – сказала герцогиня де-Лонгвилль, – когда сигнал будет подан, ты, Конти, в ту же минуту вскочи и одеяло, наброшенное на твои ноги, накинь на голову губернатора. Больше ничего не надо, остальное все сделаем мы.
– А какой будет сигнал?
– Барабанный бой, затем два ружейных выстрела.
– Хорошо. Однако я надеюсь, вы не будете серьезно пускать мне кровь?
– Нет, ваше высочество, не буду, – отвечал фельдшер, – держитесь только согласно вашей роли.
Герцогиня де-Лонгвилль держала подставку, как будто вот сейчас у принца брызнет кровь, а фельдшер поднял руку и над нею ланцет, готовясь проколоть вену.
– Что это сигнал медлит? – сказала герцогиня.
– Но дорогой видны были наши, они наготове.
– С каким вниманием следит за нами губернатор, ведь эдак, пожалуй, он догадается.
– Так пускайте же, колите, режьте, фельдшер, мою руку, я считаю за счастье первому пролить кровь за истинного короля Франции.
– Тише, сумасброд! – воскликнула герцогиня.
– Ну, колите же, провались вы совсем! – твердил принц.
– Ах! Ваше высочество, ведь я не фельдшер и, пожалуй, не на шутку пораню вас, – сказал мнимый фельдшер, делая притворные движения, как будто прорезывает жилу на левой руке принца. Конти в это время опрокинулся на креслах, как будто страшась видеть свою кровь.
– Ваше высочество! – закричал фельдшер, подзывая принца Кондэ, – я не знаю, что делать, кровь не идет!
