Э. Орци - Алый Первоцвет
— Так что же мне делать с этой скотиной?
— Почему бы вам не отправить его назад в Кале, гражданин?
— Нет, так как вскоре он нам понадобится, чтобы отвозить раненых, — с мрачной значительностью ответил Шовлен.
Последовала очередная пауза, во время которой Дега ожидал решения начальника, а старый еврей хныкал рядом со своей клячей.
— Эй, ты, ленивый трус! — заговорил, наконец, Шовлен. — Пожалуй, тебе лучше пойти с нами. Гражданин Дега, завяжите ему рот.
Шовлен вручил Дега шарф, который тот начал с торжественным видом обматывать вокруг рта еврея. Беньямин Розенбаум безропотно переносил процедуру, очевидно, предпочитая ее пребыванию в одиночестве на Сен-Мартенской дороге. Затем все трое двинулись вперед.
— Быстрее! — поторопил Шовлен. — Мы и так потратили много драгоценного времени.
Вскоре твердые шаги Шовлена и Дега и шарканье еврея замерли на тропинке.
Маргерит не упустила ни единого слова Шовлена. Она стремилась полностью разобраться в ситуации, чтобы в последний раз призвать на помощь ум, часто именуемый острейшим в Европе.
Положение, безусловно, было отчаянным. Маленькая группа людей спокойно ожидала своего спасителя, который также не подозревал о ловушке, расставленной для них всех. Глубокой ночью на пустынном берегу смертельная паутина затягивала беззащитных людей, один из которых был обожаемым мужем, а другой любимым братом Маргерит. Ее интересовало, кто были остальные, ждущие Алого Пимпернеля, в то время как смерть пряталась за каждым близлежащим валуном.
Сейчас Маргернт могла только следовать за солдатами и Шовленом. Если бы не страх сбиться с пути, она бы бросилась вперед, разыскала хижину и, возможно, успела бы предупредить беглецов и их храброго предводителя.
На миг ей пришла в голову мысль закричать изо всех сил, чтобы попытаться подать сигнал Алому Пимпернелю и его друзьям, чего опасался Шовлен, в безумной надежде, что они услышат и успеют убежать, пока не поздно. Но Маргерит не знала, на каком расстоянии она находится от края утеса, и долетят ли ее крики до обреченных людей. Ее попытка может оказаться преждевременной, а другой она уже не сможет предпринять, потому что ей заткнут рот, как еврею, оставив беспомощной пленницей в руках людей Шовлена.
Словно призрак, Маргерит скользила за изгородью. Она сняла туфли и порвала чулки. Но молодая женщина не ощущала ни боли, ни усталости; неистребимое желание предупредить мужа, несмотря на противодействие судьбы и коварного противника, подавило ощущение физических страданий, одновременно удвоив остроту инстинктов.
Маргерит не слышала ничего, кроме мягких шагов врагов Перси впереди; ничего не видела, кроме стоящей перед ее внутренним взором деревянной хижины и Перси, идущего навстречу своей гибели.
Внезапно инстинкт побудил ее остановиться и съежиться в тени изгороди. Луна, до сих пор державшаяся дружественно по отношению к Маргерит, оставаясь за тучами, внезапно появилась во всем великолепии на осеннем ночном небе, озарив серебристым сиянием пустынный пейзаж.
Менее чем в двухстах метрах впереди находился край утеса, а внизу море, простиравшееся до далеких берегов свободной и счастливой Англии, мирно и спокойно катило свои волны. Маргерит бросила взгляд на залитую серебром водную поверхность, и ее онемевшее от многочасовой боли сердце смягчилось, а глаза наполнились слезами. В трех милях от берега виднелась шхуна с белыми парусами.
Маргерит не столько узнала ее, сколько догадалась, что это «Мечта», любимая яхта Перси, со старым Бриггсом, принцем шкиперов, и экипажем английских матросов на борту. Ее белые паруса, сверкающие в лунном свете, словно внушали Маргерит радостные чаяния, которые, как она опасалась, могут никогда не сбыться. Словно прекрасная птица, готовая к полету, яхта ожидала своего хозяина, а он, быть может, уже никогда не ступит на ее палубу, никогда не увидит белых скал Англии, острова свободы и надежды.
Вид шхуны, казалось, вдохнул в измученную женщину сверхчеловеческую силу отчаяния. Ниже края утеса находилась хижина, где вскоре ее муж должен встретить свою гибель. Но при свете луны Маргерит сможет заметить хижину издалека, подбежать к ней и предупредить беглецов, чтобы они, по крайней мере, дорого продали свои жизни, а не были пойманы, как крысы в норе.
Маргерит двинулась вперед по травянистому дну канавы, прячась за изгородью. Должно быть, она бежала очень быстро и опередила Шовлена и Дега, так как вскоре добралась до края утеса и услышала сзади их шаги. Ее фигура отчетливо вырисовывалась на серебристом фоне моря.
Однако, это продолжалось несколько секунд — в следующий момент Маргерит съежилась, как преследуемое животное. Глядя на утесы, она подумала, что спуск не должен оказаться трудным, так как они не были крутыми, а валуны образовывали подобие лестницы. Внезапно Маргерит увидела слева от себя и, примерно, на полпути вниз грубое деревянное строение, сквозь стены которого мерцал красный огонек, похожий на маяк. Сердце ее замерло, а внезапная вспышка радости была подобной острой боли.
Маргерит не могла определить, на каком расстоянии находилась хижина, но она без колебаний начала спускаться, скользя с одного валуна на другой, не думая о врагах позади и о солдатах, которые, очевидно, прятались повсюду, так как высокий англичанин еще не появился.
Когда молодая женщина падала, попав ногой в щель или поскользнувшись на камне, она тут же вставала на ноги, продолжая бежать вперед, чтобы успеть предупредить беглецов и заставить их уйти, не дожидаясь Алого Пимпернеля, а его умолять спешить прочь от неминуемой гибели. Но теперь Маргерит осознала, что более быстрые шаги врагов раздаются уже совсем рядом. В следующий момент чья-то рука схватила ее за юбку, вынудив опуститься на колени, а какая-то материя была обмотана вокруг рта, лишив возможности кричать.
Ошеломленная и полубезумная от горького разочарования Маргерит беспомощно огляделась, увидев рядом с собой пару злобных глаз, которые, как казалось ее воспаленному воображению, сверкали сверхъестественным зеленым светом.
Она лежала в тени большого валуна. Шовлен, бывший не в состоянии разглядеть черты пленницы, провел худыми белыми пальцами по ее лицу.
— Клянусь всеми святыми! — прошептал он. — Это женщина! Конечно, ей нельзя позволить уйти. Интересно…
Внезапно Шовлен умолк, и после нескольких секунд тишины, послышался его приглушенный смех, а длинные пальцы вновь прикоснулись к лицу Маргерит.
— Боже мой! Какой очаровательный сюрприз! — тихо промолвил он с притворной галантностью, поднося руку Маргерит к своим тонким насмешливым губам.
