Бриллианты безымянной реки - Татьяна Олеговна Беспалова
– Где вы остановились? – между делом поинтересовался Байбаков.
– Да, собственно, нигде…
– Руководство «Вилюйгэсстроя» может оказать поддержку и в этом вопросе! – торжественно и с умножившимся энтузиазмом провозгласил хозяин положения, откладывая с сторону столовые приборы.
Его тарелка опустела, зато лицо украсилось румянцем сытости.
– Вероятно, здесь есть какая-нибудь гостиница… – осторожно проговорила Анна.
Сейчас он объявит наименование лучшей в мире гостиницы, и она, сославшись на усталость после дальней дороги, отправится туда. А завтра…
– Гостиница у нас никчёмная. Собственно, это не гостиница, а общежитие. Там у вас не будет даже отдельной ванной, – смущаясь, проговорил Байбаков.
– Как же быть? – Растерянная Анна уронила вилку.
Сейчас он пригласит к себе на квартиру? Анна лихорадочно искала повод для отказа. Ах, как бы ей сейчас пригодился бдительный ветеринар! Она даже отодвинула в сторону тюль, но Георгия на противоположной стороне улицы не оказалось.
– Бывает, к нам приезжают высокопоставленные, как вы, товарищи. В таких случаях мы их расселяем на частном секторе. Разумеется, хозяев выбираем из числа самых достойных, надёжных и передовых, каких в Ч. немало. Да-да, здесь многие сдают жильё, комнаты, весьма благоустроенные. По местным меркам, разумеется. Но отдельную квартиру вам не удастся снять. Свободного жилья у нас нет. Все ресурсы брошены на строительство ГЭС-3. Вы, скорее всего, осведомлены… Товарищ Цейхмистер проинформировал вас…
Товарищ Байбаков выжидательно уставился на Анну, надеясь, по-видимому, что именно сейчас она откроет ему цели своей командировки.
– Мне уже предложили… – рассеянно проговорила та, с досадной неотступностью думая о запропавшем куда-то ветеринарном враче.
– Кто же такой быстрый? – насторожился товарищ Байбаков.
– Некий Попов…
– Попов? Что-то не припоминаю. Он назвал адрес?
– Конечно. Улица Чернышевского, дом 1. Этот Попов – приятель Георгия, ветеринарного врача.
Недоумение прочертило на лбу товарища Байбакова три глубокие вертикальные борозды. Он глянул за занавески, желая узнать, там ли ещё Георгий. Отсутствие последнего умножило недоумение руководителя «Вилюйгэсстроя».
– Не припоминаю я никакого Попова, – пробормотал он.
– Ну как же! Старый такой и въедливый человек. Фамилия у него действительно неприличная…
– Попов – неприличная фамилия?
Казалось, изумлению товарища Байбакова нет предела.
– Ну, может, и не Попов… – Анна смутилась, припоминая. – Они, помнится, толковали о преферансе…
Товарищ Байбаков внезапно и очень громко икнул, потребовал воды, выпил два стакана, кашляя и отфыркиваясь, потом долго, колыхаясь всем телом, хохотал, ввергнув в смущение не только Анну, но и всю стайку официанток.
– Архиереев… – отсмеявшись, произнёс он. – Савва Архиереев действительно живёт вместе со своей старухой в коттедже в начале улицы Чернышевского. Вы член партии?
– Нет.
– В таком случае комсомолка. – Товарищ Байбаков снова подмигнул ей, по-видимому, совершенно забыв, как несколько минут назад соотносил её лета с возрастом Георгия.
– Нет. Выбыла по возрасту.
– Вы? Вот уж не подумал бы. В любом случае притча о неприличной фамилии имеет прямое отношение к Савве Силантьевичу Архиерееву. Человек он надёжный, заслуживающий доверия. Лучшей квартиры вам не сыскать.
* * *
Товарищеский ужин закончился без нарушения приличий. Однако после последнего бокала «северного сияния» (соотношения спирта и шипучки один к одному) товарищ Байбаков перешёл на «ты».
Затем, лучезарный в своей галантности, товарищ Байбаков поднялся с места, неловко уронив при этом стул.
– Итак, программа ближайшего часа: сначала смотровая площадка, потом улица Чернышевского, дом N, потом отдых! – объявил он.
* * *
Усаживаясь на пассажирское сиденье уазика, Анна до последнего надеялась, что товарищ Байбаков вызовет водителя, однако этого не случилось.
– Вообще-то я никогда не сажусь за руль пьяным, – проговорил товарищ Байбаков, заводя мотор. – Но надо же давать отдых трудовым людям. Мой шофёр – трудовой человек. Настоящий стахановец.
Анна кивнула, соглашаясь. Почему-то взбудораженная «северным синием» интуиция советовала ей не информировать товарища Байбакова об истинных целях своего приезда. Они летели по непривычно пустынным улицам посёлка Ч., и под колёса им не подвернулось ни одной кошки, ни одной самой разнесчастной курицы. Золотые часики на руке Анны показывали двадцать один час тридцать минут. Прозрачная голубизна белой ночи украсилась бледно-розовым закатом. Анна не раз бывала в Ленинграде, белая ночь ей не в новинку, но вид пологих склонов заросших чахлой тайгой сопок, зеркальная гладь водохранилища подпираемая подковой плотины, прозрачный, с запахом дымка воздух прогнали из её тела усталость.
Смотровая площадка – дощатый помост на обрывистом краю сопки. Вниз, пронзая заросли колючих кустов, спускается, изгибаясь, лестница. Мириады ступеней, деревянные перила. И ширь бесконечная. И бледное небо. И бесконечная зелень тайги с редкими пятнами ранней рыжины. В зарослях какая-то возня. Существо намного крупнее собаки, но меньше коровы зачем-то лезет под настил смотровой площадки, умащивается там, замирает. На миг Анне показалось, что она видит странно элегантный на фоне местного антуража кожаный пиджак ветеринарного врача Георгия. Однако, поразмыслив, она пришла к заключению, что видение это – всего лишь морок, последствие употребления «северного сияния», а под настил площадки забралась крупная кошка из местных – пациентка ветеринарного врача Георгия.
– Кыс-кыс-кыс, – растерянно произнесла Анна. – Cute pussy…
Нет, всё же она очень устала. Ей пора на улицу Чернышевского, в «коттедж» человека с неприличной фамилией, на покой. Но товарищ Байбаков так увлечён зрелищем собственного творения, что ему уж не до ритуалов гостеприимства и усталость гостьи ему нипочём.
– Вот это наша плотина! Ну как тебе? Впечатляет? – кричит он.
– Wow…
– Что-то у тебя скучный голосок, а между тем перед тобой уникальное гидротехническое сооружение. Первая ГЭС на вечной мерзлоте! Каменно-набросная плотина Вилюйской ГЭС с грунтовым экраном – классический образец плотины такого типа. Длина по гребню – шестьсот метров, ширина около девяти метров, ширина по основанию в максимальном сечении – триста тридцать три метра. В строительстве применено новшество: впервые переходная зона под экраном плотины выполнена в виде двухслойного дроблёного фильтра из щебня. Но дело не только в уникальности этого гидротехнического сооружения. Дело в самой земле. Посмотри, перед тобой Земля Олонхо со всеми её алмазами. Для того и строили эту ГЭС, чтобы отобрать у векового камня и вечной мерзлоты алмазы… Ты слушаешь меня, милая? Интересно?
– О да! Про экран из щебня – это очень интересно! By the way, про фракции щебня мне кое-что известно. Я даже помогала делать научную работу по этой части. Не только переписывала, но и вникала.
– Тогда об экране подробнее. Он не из щебня, милая. Экран выполнен из щебенисто-древесных суглинков, являющихся продуктом морозного выветривания долеритов. В данном случае наш выбор был ограничен – других, более подходящих, грунтов
