Владислав Глушков - Золото Империи
Бой шёл долго, казаки то отступали в глубину проходов, то вновь возвращались, нанося короткие огневые удары. Ни одна сторона не решалась идти на сближение, в полной темноте можно было легко принять своего за чужого, а этого не хотели ни те, ни другие. Но всё рано или поздно заканчивается, прекратилось и сопротивление. Немного выждав, полковник Гуревич вошёл в Большой Погребальный зал, теперь он стал ещё и кровавым.
— Да, — со вздохом сказал старый офицер, — недаром говорят, что там, где золото, там и море крови. Господа офицеры, каковы наши потери?
— Десять человек убитых и пятеро раненых, господин полковник, — ответил Лошицкий.
— Это плохо, очень плохо, — посетовал командир.
— А я Вам уважаемый Пётр Ильич говорил, — вступил в разговор староста, он со своей семьёй всё время находился поблизи Вахрушева, — говорил, затопи ты его, это золото проклятущее. Нет, ослушался ты меня, вот и получил то, что желал. Мало того, что своих людей погубил, да ещё и деревенских под удар поставил.
— Это должно было произойти, Прохор Лукич. Рано или поздно, даже если бы нас тут и в помине не было. Эти, — полковник махнул головой в сторону красноармейцев, — вас всё равно в покое не ставили бы. У них свои порядки и свои взгляды на жизнь. Я не думаю, что ты смирился бы с тем, что они пришли бы и начали тебя заставлять отречься от веры дедов твоих. Нет ведь?
— Нет.
— Вот этим самым нет, ты и подписал бы смертный приговор и самому себе, да и всей деревне.
— Но мы же мирные люди, мы никого не трогаем, живём сами по себе.
— А им всё равно, они делают революцию. Ты слышал их песню?
— Нет.
— В ней они поют: «Весь мир насилья мы разрушим До основанья, а затем Мы наш, мы новый мир построим, — Кто был ничем, тот станет всем». Вот такие у них цели, и ты думаешь, что в этом своём глобальном разрушении, они оставили бы деревню в покое? Нет, уважаемый Прохор Лукич. Поэтому нужно думать, как спасти людей, но не деревню. А пока, нужно срочно возвращаться в скит. Лошицкий, всех мёртвых собрали?
— Точно так, господин полковник, собрали и разложили по свободным нишам.
— Упокой Господи их грешные души. Всё, уходим домой.
— Господин полковник.
— Слушаю.
— Только я не всех вроде насчитал.
— Что так?
— Человек пять не хватает, и вроде этих двоих, что командовали, нет.
— Ты имеешь в виду этого командира и того, прапорщика, что их всех привёл сюда.
— Так точно.
— Странно, куда они могли подеваться? Ну да Бог с ними, всё равно без света, воды и пищи они здесь долго не протянут, заплутают в пещерах, да сгинут. Всё уходим.
— Чёрта с два, мы сгинем. Да Быстров? Ты же сориентируешься, как выбраться отсюда? — Фирсов с Быстровым лежали в самой дальней нише на полу и ждали пока уйдут казаки. Как они сюда забрались, не было известно никому, скорее всего в самую горячку боя, просто кинули, на произвол своих людей и спрятались. — А воды и пищи, той, что бойцы с собой брали нам как раз и хватит на обратную дорогу. Только лежи тихо, пока не уйдут.
— Я и лежу, это ты разболтался, не дай бог ещё засекут.
— Нет, не засекут, шёпот далеко не слышно, зато смотри, сколько у нас с тобой теперь золота, мы с тобой теперь неимоверно богаты, только нужно будет его в Китай переправить, а там куда угодно.
— Ты что такое говоришь, — чуть не закричал Быстров, — это же не наше, это золото Республики.
— Да плевать я хотел на эту самую республику. Наше, Серёжа, наше. Мы с тобой за него кровь проливали, теперь оно наше. У нас не получится вывезти, детям своим тайну передадим, по наследству, а они внукам, хоть кто-то потом да воспользуется. Но если ты против, не проблема, я тебе прямо сейчас горло перережу, и всё свидетелей больше не будет.
Быстров замолчал, почувствовав остриё ножа у себя на горле.
Глава 31
— Прохор, голубчик, а что же дальше было?
— А дальше, милая барышня, нам нужно идти, иначе мы рискуем остаться здесь на всю жизнь. Есть у этих пещер такая особенность, очень не любят они отпускать людей, да и воды совсем мало осталось, пора пополнить запас.
— Да, друзья, — согласился с егерем Алексей, пора собираться и двигаться дальше, и так уже лишних два часа сидим. Подъём, пять минут на сборы и выступаем.
Маленький отряд вновь шёл подземными тропами, они уже минули место первой ночёвки, и двигались дальше совсем недавно выходили к дивному роднику, это был даже не родник, а ледник, вода пробивалась, откуда-то из глубин, оттуда, где заканчивалась вечная мерзлота и земля прогревалась изнутри, собственным жаром. Вода поднималась, но на каком-то уровне застывала и сюда попадала в виде льда, он рос снизу, его как бы выталкивало наружу из маленьких щелей, от чего образовывались причудливые волшебные ледяные фигуры. Подсвеченные мерцающим светом факелов, они были словно живые.
— Чудеса, какие, — с восхищением произнесла Вероника. — И что это всё мы будем ломать?
— Нет, всё не будем, возьмём ровно столько, сколько нам нужно, если не хватит, то там дальше есть ещё один такой источник. Вообще, здесь в подземелье нельзя брать больше чем нужно.
— Почему?
— Духи подземелий обижаются и могут совсем закрыть проход к источникам.
— Это как? Такого быть не может.
— Может, я ведь вам говорил уже, что проход к деревне, короткий проход закрыт. Так вот это дело духов. Они здесь правят.
— Аристарх, ты нас ещё сейчас червяками начни пугать, — остановил рассказ егеря Алексей. — Какие духи? Мы с тобой живём в двадцатом веке, да и тот скоро закончится, а ты нам про духов рассказываешь.
— Хотите, верьте, хотите, нет, а они есть. Древние народы, что здесь жили, они именно им поклонялись, и поэтому могли обитать здесь.
— Это они сами тебе рассказали?
— Нет, батюшка рассказывал, а он вырос в этих пещерах.
— Понятно, ладно не будем гневить этих самых духов, да и не унести нам лишнего, — Алексей отломил кусочек льдинки и положил себе в рот. Лёд начал таять, талая вода была неимоверно вкусная, такой воды он никогда ещё не пробовал. — Ухты, я и не думал, что вода может иметь какой-то особенный вкус, — удивился он.
— Да здесь вода сладкая, здесь живая вода, хоть и замёрзшая. Ладно, запас пополнили, пошли дальше.
Это была короткая остановка, после которой они прошагали уже четыре часа кряду, без привала. Конечно, было тяжело, но нужно идти. Прохор был прав, пещеры затягивали в себя, с каждым часом становилось всё тяжелее и тяжелее, с каждым часом всё чаще и чаще посещала мысль, бросить всё и остаться здесь в вечном покое и в вечной тишине навсегда.
