Работорговцы - Альберто Васкес-Фигероа
Когда они окончательно исчезли за горизонтом, семья продолжила спускаться по течению, пока не различила огромный силуэт цитадели. Она казалась спящей и мёртвой, несмотря на то, что её высокие стены и квадратные башни были освещены бесчисленными кострами, которые развели «беженцы» в импровизированных лагерях. Видя её такой, на вид столь опустошённой, Огненный Человек невольно задумался, что в эти моменты могло происходить в израненной душе могущественного повелителя этой внушительной крепости.
Он представил себе, как тот сидит на одном из блестящих пушек, угрожающе торчащих между зубцов, возможно, отчаянно пытаясь найти лунный серп, который появится только через три дня. И его обрадовало осознание того, что ужас в эти мгновения сковывает сердце самого отвратительного человека, которого он когда-либо знал.
Сахау Нду лучше других понимал, что король Нигера не должен жить, но также знал, что было бы несправедливо, если бы он умер, не испытав хотя бы малую долю страданий, которые он причинил стольким несчастным.
Ему было ясно, так как он видел это в дыме поленьев яснее, чем когда-либо, что боги приготовили ему ужасный конец, за которым, вероятно, последует вечность неописуемых мучений. Но он радовался, что помог приблизить эту агонию, предупредив его о том ужасе, который сулил ему грядущий день.
Отцеубийца, насильник, убийца, мучитель, ренегат, предатель своей расы и работорговец – Жан-Клод Баррьер заслужил всё зло, которое его ожидало, и единственное, о чём можно было сожалеть, – это недостаток времени, чтобы он смог в полной мере вкусить горечь наказания.
– Надеюсь, твоё сердце сгниёт в груди, а его смрад заставит тебя блевать, – пробормотал он, бросая последний взгляд на стены, будто был абсолютно уверен, что другой находится там наверху и слышит его. – Пусть страх заставит тебя умереть тысячу раз, прежде чем ты умрёшь!
Он провёл всю ночь без сна, понимая, что это была слишком особенная ночь для того, чтобы спать. Рассвет показался ему более значимым, чем обычно, словно этот рассвет должен был озарить долгожданную свободу, которой его народ ждал столько времени.
На лодке, кроме рулевого, все спали, и он наслаждался в тишине этим магическим моментом, который достиг апогея, когда солнце, наконец, показалось на горизонте, чтобы осветить сухую ветвь полузатопленного дерева, на которой сидели рядом большая хищная птица с изогнутым клювом и крошечный голубой утёнок.
При наблюдении он предчувствовал, что этот день станет тем самым, долгожданным днем: объявленным днем, когда хищники будут жить в мире со своими жертвами, и, возможно, тем днем, когда человек перестанет порабощать своих братьев.
Днем мечтанной свободы, которая была отказана целому континенту с начала времен.
Вскоре он их увидел.
Вот они прибыли…!
Боги!
Для любого другого африканца галеон и фрегат могли бы быть, возможно, теми самыми "Огненными Колесницами", на которых путешествовали эти боги. Но для такого глубоко верующего фетишиста, каким был колдун из народа бамилеке, эти корабли становились почти неотъемлемой частью самих божеств.
Следует учитывать, что термин «колдун» происходит от выражения «человек фетишей» или «фетишист», которое первые португальские мореплаватели применяли к африканским шаманам, убежденным анимистам, для которых присутствие богов могло проявляться через любое растение, предмет или животное.
Для христиан религиозный образ – это лишь символ Бога, Девы Марии или Святых, но для центральноафриканских анимистов образ мог сам по себе быть частью божества, и его почитали и даже обожествляли.
Так же, как Христос присутствует в Святых Дарах, и тот, кто принимает их, свободный от греха, принимает Господа, так и местные боги могли обитать в определенном предмете, и тот, кто приближался к нему, свободный от греха, считался приближающимся физически к этому божеству.
Величественный галеон, который медленно продвигался по центру спокойной реки благодаря легкому юго-западному бризу, который эффектно раздувал его белые паруса, должен был стать в глазах изумленного «фетишиста», чья жизнь всегда вращалась вокруг древних верований народа бамилеке, самым живым и осязаемым воплощением забытого Бога Справедливости, который наконец вернулся из изгнания, чтобы установить свой закон среди людей.
Бог Чахад проиграл сотни лет назад Верховную Битву, в которой решалась равенство людей, и с приходом рабства был вынужден принять форму цапли и скрыться в самом сердце континента, естественной границе между большой пустыней и обширными саваннами – нынешним озером Чад, – откуда он поклялся не выходить «до того дня, когда последний работорговец исчезнет с лица земли».
С того злополучного дня, прошедшего уже много лет, Бенуе, Бог Непреклонности, который обычно воплощался в свирепого буйвола с грозными рогами, завладел джунглями, пустынями и саваннами, господствуя в них благодаря неоспоримой силе своей слепой мощи.
Иногда у грязных водоемов и мелких болот можно было увидеть хрупкую цаплю, которая яростно клювала жесткую кожу буйвола, на котором сидела, в то время как зверь оставался невозмутимым. Местные жители считали это отражением того, что на самом деле происходило в мире, где бессильная справедливость даже не могла пробить толстую кожу тупой непоколебимости.
Но теперь все должно было измениться.
Наблюдая за красивым носовым украшением «Серебряной Дамы», которая почти скользила по спокойной воде великого Нигера, Сахау Нду почувствовал абсолютную уверенность в том, что Чахад решил оставить свой облик безобидной цапли и превратиться в свирепый военный корабль, способный раз и навсегда покончить «со всеми «буйволами» земли».
Зеуд Секатуре, дети и слуги чувствовали себя одновременно восхищенными и до определенной степени испуганными, так как для них столкновение с кораблем, мачта которого превышала тридцать метров над уровнем реки и который был вооружен угрожающими пушками, должно было вызвать такой же эффект, как если бы современный крестьянин увидел, как на его пшеничное поле садится космический корабль размером с арену для боя быков.
Это был другой мир – о котором они едва ли что-то знали, – внезапно вторгшийся в образ жизни, который в некотором смысле оставался застойным с начала времен. Континент, который считается колыбелью человечества, откуда миллионы лет назад эмигрировали первые гоминиды, так и не сумел развиваться с той же скоростью, с какой развивались Азия, Европа или недавно открытая Америка.
Тяжелый испанский галеон и легкий голландский фрегат, поднимавшиеся вверх по широкой реке на расстоянии более ста миль от ближайшего побережья, должны были разрушить все прежние представления, заставляя свидетелей этого чуда оставаться неподвижными, с широко открытыми ртами и глазами, расширенными от страха и изумления.
Это было чудо!
Человек Огня легким движением указал гребцам встать в центре русла, и, выпрямившись во весь свой завидный рост, раскинул руки, демонстрируя великолепие своей мантии из красных ибисовых перьев, чтобы замереть, подобно изящной
