Рафаэль Сабатини - Одиссея капитана Блада

В конце концов Блад согласился с тем, что у них нет иного выхода, как

вернуться в Маракайбо и там заново оснастить корабли, прежде чем сделать ещеодну попытку прорваться в море.Так они и решили. И вот в Маракайбо вернулись победители, побежденные вкоротком, но ужасном бою. Раздражение Блада еще более усилил мрачныйпессимизм Каузака. Испытав головокружение от быстрой и легкой победы надпревосходящими силами противника, бретонец сразу же впал в глубокоеотчаяние, заразив своим настроением большую часть французских корсаров.

– Все кончено, – заявил он Бладу. – На этот раз мы попались.

– Я слышал это от тебя и раньше, – терпеливо ответил ему капитан

Блад. – А ведь ты, кажется, можешь понять, что произошло. Ведь никто нестанет отрицать, что мы вернулись с большим количеством кораблей и пушек.Погляди сейчас на наши корабли.

– Я и так на них смотрю.

– Ну, тогда я и разговаривать не хочу с такой трусливой тварью!

– Ты смеешь называть меня трусом?

– Конечно!

Бретонец, тяжело сопя, исподлобья взглянул на обидчика. Однакотребовать от него удовлетворения он не мог, помня судьбу Левасера ипрекрасно понимая, какое удовлетворение можно получить от капитана Блада.Поэтому он пробормотал обиженно:

– Ну, это слишком! Очень уж много ты себе позволяешь!

– Знаешь, Каузак, мне смертельно надоело слушать твое нытье и жалобы,

когда все идет не так гладко, как на званом обеде. Если ты ищешь спокойнойжизни, то не выходи в море, а тем более со мной, потому что со мной спокойноникогда не будет. Вот все, что я хотел тебе сказать.Разразившись проклятиями, Каузак оставил Блада и отправился к своимлюдям, чтобы посоветоваться с ними и решить, что делать дальше.А капитан Блад, не забывая и о своих врачебных обязанностях, отправилсяк раненым и пробыл у них до самого вечера. Затем он поехал на берег, в домгубернатора, и, усевшись за стол, на изысканном испанском языке написал донуМигелю вызывающее, но весьма учтивое письмо."Нынче утром Вы, Ваше высокопревосходительство, убедились, на что яспособен, – писал он. – Несмотря на Ваше более чем двойное превосходство влюдях, кораблях и пушках, я потопил или захватил все суда Вашей эскадры,пришедшей в Маракайбо, чтобы нас уничтожить. Сейчас Вы не в состоянииосуществить свои угрозы, если даже из Ла Гуайры подойдет ожидаемый Вами"Санто-Ниньо". Имея некоторый опыт, Вы легко можете себе представить, чтоеще произойдет. Мне не хотелось беспокоить Вас, Ваше

высокопревосходительство, этим письмом, но я человек гуманный и ненавижу

кровопролитие. Поэтому, прежде чем разделаться с Вашим фортом, который Высчитаете неприступным, так же как раньше я расправился с Вашей эскадрой,которую Вы тоже считали непобедимой, я из элементарных человеческихпобуждений делаю Вам последнее предупреждение. Если Вы предоставите мневозможность свободно выйти в море, заплатите выкуп в пятьдесят тысяч песо ипоставите сто голов скота, то я не стану уничтожать город Маракайбо иоставлю его, освободив сорок взятых мною здесь пленных. Среди них есть многоважных лиц, которых я задержу как заложников впредь до нашего выхода воткрытое море, после чего они будут отосланы обратно в каноэ, специальнозахваченных мною для этой цели. Если Вы, Ваше высокопревосходительство,неблагоразумно отклоните мои скромные условия и навяжете мне необходимость

захватить форт, хотя это будет стоить многих жизней, я предупреждаю Вас, что

пощады не ждите. Я начну с того, что превращу в развалины чудесный городМаракайбо… "Закончив письмо, Блад приказал привести к себе захваченного вГибралтаре вице-губернатора Маракайбо. Сообщив ему содержание письма, оннаправил его с этим письмом к дону Мигелю.Блад правильно учел, что вице-губернатор был самым заинтересованнымлицом из всех жителей Маракайбо, который согласился бы любой ценой спастигород от разрушения.Так оно и произошло. Вице-губернатор, доставив письмо дону Мигелю,действительно дополнил его своими собственными настойчивыми просьбами.Но дон Мигель не склонился на просьбы и мольбы. Правда, его эскадрачастично была захвачена, а частично потоплена. Но адмирал успокаивал себятем, что его застигли врасплох, и клялся, что это никогда больше неповторится. Захватить форт никому не удастся. Пусть капитан Блад сотретМаракайбо с лица земли, но ему все равно не уйти от сурового возмездия, кактолько он решится выйти в море (а рано или поздно ему, конечно, придется это

сделать)!

Вице-губернатор был в отчаянии. Он вспылил и наговорил адмиралу многодерзостей. Но ответ адмирала был еще более дерзким:

– Если бы вы были верноподданным нашего короля и не допустили бы сюда

этих проклятых пиратов, так же как я не допущу, чтобы они ушли отсюда, мы непопали бы сейчас в такое тяжелое положение. Поэтому прошу не давать мнетрусливых советов. Ни о каком соглашении с капитаном Бладом не может бытьречи, и я выполню свой долг перед моим королем. Помимо этого, у меня естьличные счеты с этим мерзавцем, и я намерен с ним расплатиться. Так ипередайте тому, кто вас послал!Этот ответ адмирала вице-губернатор и принес в свой красивый дом вМаракайбо, где так прочно обосновался капитан Блад, окруженный сейчасглаварями корсаров. Адмирал проявил такую выдержку после происшедшейкатастрофы, что вице-губернатор чувствовал себя посрамленным и, вручая Бладуответ, вел себя весьма дерзко, чем адмирал остался бы очень доволен, если бымог это видеть.

– Ах так! – спокойно улыбаясь, сказал Блад, хотя его сердце

болезненно сжалось, так как он все же рассчитывал на иной ответ. – Ну чтож, я сожалею, что адмирал так упрям. Именно поэтому он и потерял свой флот.Я ненавижу разрушения и кровопролития. Но ничего не поделаешь. Завтра утромсюда доставят вязанки хвороста. Может быть, увидев зарево пожара, адмиралповерит, что Питер Блад держит свое слово. Вы можете идти, дон Франциско.Утратив остатки своей смелости, вице-губернатор ушел в сопровождениистражи, с трудом волоча ноги.Как только он вышел, Каузак, побледнев, вскочил с места и, размахиваядрожащими руками, хрипло закричал:

– Клянусь концом моей жизни, что ты на это скажешь? – И, не ожидая