Елена Гантимурова - Кольцо Дамиетте

Сквозь дрему до Мари доносились обрывки фраз, которыми невесело обменивались супруги:

– Граф хоть что-то заплатил, и то хорошо. Мог бы без гроша нас выставить.

– А мы-то тут при чем? Сами пострадали. – Тобиас перехватил вожжи и начал загибать толстые короткие пальцы. – Новые костюмы – раз, реквизит – два, повозки обновили – три. Мариам… – он крякнул, – четыре. А акробат?

– Это ты взял его в труппу, – поспешно напомнила Анхен.

Тобиас огрызнулся:

– Я? А ты что молчала? Везде свой нос суешь и перечишь, а тут что-то я не припомню, чтоб ты возражала.

– Если б ты не был занят своей еврейкой, присмотрелся бы повнимательней.

– Хватит и того, что ты присматривалась.

Анхен, не найдя, что возразить, заерзала на сиденье. Некоторое время супруги ехали молча, каждый был погружен в свои мысли.

– Эх, что теперь делать-то? Платить нечем, труппа развалится. Да и кто остался? На Мариам все держалось. И Мари уйдет, это точно. Да и какая из нее теперь актриса? Сломали всю.

– Тихо ты! – зашикала Анхен. – Пусть радуется, что жива осталась.

«Уйду, конечно, разве я смогу выйти на сцену, как прежде?» – Девушка вспомнила вчерашнее утро, когда стражники вели ее из темницы, и как она билась в безотчетном ужасе, уверенная, что пришло время исполнения приговора. Мари не понимала, почему люди вокруг радуются и улыбаются ей. Только когда ненавистный голос судьи Бижора с явным сожалением произнес «Свободны!», она поняла, что Господь смилостивился, и произошло что-то, позволившее и Мари, и невиновному актеру избежать смерти.

Вереница повозок давно миновала долину Верфена и теперь огибала высокие лесистые холмы. В наступающей темноте находить дорогу становилось все труднее, и Тобиас стал всматриваться в пролески, выискивая место для ночлега. Ночные звезды одна за другой вспыхивали на огромном пространстве небосвода, своим появлением утверждая безграничную непостижимую тайну мироздания. Мари в первый раз за много дней почувствовала себя в безопасности.

«А может, и не уйду…» – Девушка прислонилась к ободу повозки, закуталась поглубже в старенький шерстяной платок и крепко заснула.

С высокой стены Хоэнверфена Лаура и Катарина в последний раз любовались облитой закатным солнцем долиной. Пребывание в замке окончено, ранним утром кортеж отправляется в обратный путь.

На окрестности опустился тихий вечер. Заходящее солнце, склоняясь к горизонту, запоздалыми лучами пронизывало застывшие в безветренном небе плотные облака. Зубцы башен Хоэнверфена приобрели багряные оттенки, а под стенами, куда лучи не добирались, заросли ельника и нагромождения валунов неторопливо окутывала темнота.

Взгляд Лауры равнодушно скользил по крошечным крышам Верфена, извилистой ленте реки, поднялся к невысоким северным холмам. Дорога, огибающая высокий утес у самого горизонта, в скором времени вернет ее домой. Если бы она знала, что на пути свадебного кортежа окажутся одни беды и несчастья, ни за что бы не спустилась в долину.

«Флориан… Если бы знать…»

Услышав тихий шепот, безмолвно стоящая рядом Катарина решила вмешаться:

– Что бы ты смогла изменить? Мы бы все равно приехали в Хоэнверфен, решение о свадьбе принималось не тобой. Не вини себя.

– Меня гнетет другое. Не могу простить себе, как я была слепа и несправедлива к Флориану. – Чистый лоб Лауры прорезала тонкая морщинка. – Сколько боли, должно быть, я принесла ему.

– Он любил тебя и согласился бы вынести еще больше, лишь бы ты чувствовала себя счастливой.

– Да. А ты понимаешь, что это значит? – Лаура обернулась, потемневшие глаза настойчиво поймали взгляд Катарины. – Мне нужно научиться быть счастливой вдвойне – и за себя и за него.

– Госпожа! – Лаура опустила глаза. Перед ней, кусая от волнения губы, стоял Маленький Паж. Его лицо было бледным, в глазах блестели слезинки.

– Людвиг! – расстроенный вид мальчика испугал Лауру. – Твоему отцу хуже?

Людвиг помотал головой:

– Нет, госпожа. То есть рана глубокая, но лекарь сказал, что заживет.

– Тогда почему ты плачешь?

– Госпожа, вы хотите уехать! – Голос Маленького Пажа дрожал. – Останьтесь!

Лаура мягко коснулась рукой светлых волос мальчика:

– Ты еще мал и многое не понимаешь. Мне больше нечего делать в Хоэнверфене – свадьба не может состояться.

– Я понимаю! – обиженно отклонил голову Людвиг. – Это все из-за кольца, которое пропало, и вы не можете надеть его в церкви, правда? Ну, так я его нашел! Госпожа, вот оно! Вы останетесь теперь в замке, правда? Вы выйдете замуж за графа!

Лаура потрясенно смотрела на раскрытую ладонь маленького Пажа. Спираль поблескивала на солнце, заходящие лучи придавали золоту зловещий красноватый оттенок. Девушка готова была поклясться, что змеи, свернувшись, злорадно ухмылялись, смеясь над ее тщетными попытками избежать своей участи.

– Я буду служить вам, – с горячностью продолжал мальчик. – Я никому не дам вас обидеть, даже Хедвиг!

Лаура попятилась, не сводя глаз с золотых змеиных головок, и остановилась, лишь почувствовав, что упирается в каменный парапет стены.

– Убери его! – взвизгнула девушка.

Людвиг, недоумевая, сделал несколько шагов вперед:

– Почему?

Лаура, останавливая, вытянула руки. В напряженном голосе слышалась паника.

– Положи его вот сюда, на камень. – Видя, что Паж медлит, прикрикнула: – Делай, что я велю!

Мальчик, не понимая, повиновался. Он подошел к парапету и положил кольцо на гладкий камень стены. Змеи обиженно замерли. Лаура перевела дыхание.

– Где ты нашел кольцо?

– В стойле, на конюшне. Вы уронили его, когда конь рыцаря толкнул вас.

Лаура шумно вздохнула, собираясь с духом.

– Что ты хочешь сделать? – Катарина предостерегающе взмахнула рукой. – Ты помнишь, что кольцо принадлежит графу?

– Оно не принадлежит никому, – вспомнив свой сон, уверенно произнесла Лаура. – Создатели кольца наполнили его такой силой, что эту вещь нельзя воспринимать как украшение. И владеть им может только та, которой его предназначали.

Девушка обернула руку легким шарфом:

– К кольцу и прикасаться опасно, я знаю. Из-за него погиб Флориан. И горничная, что умерла в сокровищнице.

– Я сделаю вот так, – Лаура осторожно подвинула кольцо к краю стены. – Вы никого больше не убьете! – зло крикнула она, обращаясь к змеиным головкам. – Уползайте, если сможете.

Еще движение – и золотой обруч, сверкнув в лучах вечернего солнца, устремился вниз. Спустя мгновение он исчез в темноте около валунов.

Катарина лишь успела выдохнуть: «Ах!», Паж молча глотал слезы. Лаура, решительно отвернувшись от стены, взглянула подруге в глаза: