Мика Валтари - Золотое кольцо всадника
Я отказывался верить слухам, так как считал себя Другом Нерона и не мог представить себе, что он, артист, мало что смыслящий в финансовых делах, может оказаться виновным в таком ужасном преступлении, как преднамеренная подделка монет. Ведь любой простолюдин, уличенный в изготовлении для собственных нужд двух-трех фальшивых монет, безжалостно приговаривался к мучительной смерти на кресте. Однако я все же решил последовать примеру окружающих и постараться собрать и сохранить как можно больше полновесных монет, л даже не оплачивал обычные контракты на зерно и оливковое масло, хотя это вызвало взрыв недовольства среди моих клиентов.
Финансовое положение все более ухудшалось, и цены росли изо дня в день до тех пор, пока Нерон не выпустил в обращение свои фальшивые деньги и не объявил, что все старые монеты должны быть обменены на новые в течение определенного времени, по истечении которого каждый, у кого будут найдены старые деньги, станет именоваться «врагом государства». Прежние монеты годились отныне лишь для оплаты налогов и пошлин.
Стыдясь за Рим, я все же вынужден сообщить, что сенат значительным большинством голосов поддержал императорский указ. Таким образом никто не смог обвинить в этом отвратительном преступлении, направленном против всех граждан, одного только Нерона.
Сенаторы, проголосовавшие за решение цезаря, оправдывали свои действия необходимостью больших затрат на восстановление столицы после пожара — мол, Рим перестраивается и обновляется. Они утверждали, будто от обмена денег пострадают не бедные, а богатые, у которых якобы накоплены огромные золотые и серебряные запасы, и что Нерон не счел целесообразным чеканку медных монет. Все это была чепуха. Собственность сенаторов состояла главным образом из земли — если, конечно, они (через подставных лиц) не занимались торговыми операциями, и каждый из голосовавших отцов города имел не один день для того, чтобы поместить свои золотые и серебряные монеты в безопасное место.
Даже самые недалекие из простых селян благоразумно ссыпали все сбережения в глиняные горшки и закопали их в землю. Тем не менее примерно четвертая часть находившихся в обращении монет была обменяна на новые деньги. Конечно, не следует забывать, что Рим — это огромное государство, включающее в себя также и варварские страны, располагающиеся вплоть до границ Индии и Китая.
Такое выходящее за рамки приличий поведение
Нерона снова заставило задуматься многих из тех, кто несколько лет назад понял и даже, исходя из политических соображений, простил ему убийство Агриппины. Члены сословия всадников, сами ведущие свои денежные дела, а также богатые вольноотпущенники, на которых в значительной степени держалась жизнь вечного города, решили пересмотреть свои взгляды, так как введение в обращение новых монет расстроило все их планы. Многие же, несмотря на всю свою опытность, были приведены на грань финансового краха и, случалось, даже самоубийства.
Но нашлись и такие, кто славил Нерона и пел ему хвалебные гимны. Ведя разгульную жизнь, эти бездельники не вылезали из долгов, и их не могла не обрадовать возможность рассчитываться с кредиторами монетами, которые стоили намного меньше, чем прежние. Звон лир длинноволосых певцов, исполнявших сатирические куплеты перед домами богатых людей и в тех местах, где старые деньги меняли на новые, несказанно раздражал меня.
После этой истории философы-любители еще больше уверились в том, что для Нерона нет ничего невозможного. Они считали, что таким вот неслыханным образом он помог бедным за счет богатых, и кричали на всех углах, будто только так — смело и грубо — и следует поступать с сенатом.
Кстати, среди этих юнцов-недоумков было много сенаторских сынков.
Припрятывание старых монет стало настолько обычным явлением, что ни один разумный человек не посмел бы назвать это преступлением. Несколько Десятков мелких рыночных торговцев и крестьян посадили в тюрьмы или отправили на принудительные работы, но это не помогло. Нерон даже был вынужден отказаться от своих обычных мягких методов и начал угрожать укрывателям денег смертной казнью. Тем не менее никого не казнили, ибо в глубине души
Нерон прекрасно понимал, что преступником является именно он, а не те бедняки, которые пытаются сохранить несколько настоящих серебряных монет составляющих все их достояние".
Поняв, что мне следует быть порасторопнее, я поручил одному из своих вольноотпущенников создать банк, чтобы официально обменивать на Форуме деньги: государство не могло справиться с обменом старых монет на новые, и потому сенат обратился к частным банкирам с просьбой о помощи. Они даже получали компенсацию за свои труды, когда доставляли в казначейство «негодные» монеты.
Мой вольноотпущенник, желая обойти пожилых банкиров, которые до сих пор не разобрались в происходящем и потому пребывали в растерянности, пообещал выплачивать при обмене старых денег на новые дополнительное вознаграждение в размере пяти процентов. И это никого не удивило. Вольноотпущенник объяснял, что стремится завоевать своему банку хорошую репутацию и помочь тем, кто не имеет крупных личных сбережений.
Сапожники, чеканщики по меди и резчики по камню выстроились в очередь перед его столом, а старые банкиры скучали за своими пустыми прилавками и мрачно наблюдали за тем, что творится вокруг.
Благодаря вольноотпущеннику я за несколько недель поправил свои пошатнувшиеся было дела, и мне не помешало даже то, что мой человек негласно передал часть денег жрецам храма Юноны, ибо возникло подозрение, что он сдавал на монетный двор не все полученное им золото и серебро.
В эти трудные, наполненные заботами дни я частенько тайком заходил к себе в комнату, тщательно запирал дверь и наливал в деревянную чашу моей матери немного вина. Я делал несколько глотков и призывал удачу. Я уже простил матери ее низкое происхождение — ведь это благодаря ей я был наполовину грек, что как раз и позволяло мне успешно вести дела. Я слышал, будто грек может обмануть даже еврея, настолько он смекалистый и ловкий, но мне это кажется преувеличением.
Однако мой отец был чистокровным римлянином, ведущим свой род от этрусских царей; дабы удостовериться, что это именно так, достаточно съездить в Цере. Фамильная гордость никогда не позволяла мне опускаться до мелкого мошенничества и воровства. То, что проделывал во время обмена денег мой вольноотпущенник, а также «двойной учет», заведенный мною в зверинце, касались только государственных финансов и были простыми мерами самозащиты, принятыми честным человеком против тиранического налогообложения. Иного способа быть финансистом и вести образ жизни, достойный римского всадника, не существовало в природе.
