Георг Борн - Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1
— Если вы в самом деле меня любите, — сказала она прерывающимся от слез голосом, — тогда бегите отсюда, оставьте меня!
— Я ничего не прошу, кроме вашего сочувствия. Я хочу только иногда иметь возможность видеть вас, прижать вашу руку к губам и плакать с вами, Анна, — плакать над нашей участью. Подождите, скоро обо мне заговорит весь свет, скоро я буду так высоко стоять, что короли станут добиваться моей дружбы!
— Святая Мария, уходите! Я слышу за беседками голоса! — в испуге воскликнула королева.
Бекингэм поцеловал руку Анны:
— Сюда идет король Людовик, я узнаю его голос… Прощайте, прощайте, мы еще увидимся!
Королева видела, что граф исчез между беседками, и какая-то чернота затуманила ей глаза…
— Он погиб, — едва внятно прошептала она, опускаясь на скамейку, — король…
Голоса приближались, и уже можно было различить тихий, но сердитый голос Людовика.
В это время к беседке бежали донна Эстебанья и маркиза д'Алансон, явно испуганные и сердитые. Герцогиня де Шеврез осталась переждать опасную сцену. Виконт д'Альби предупредил ее о неожиданном появлении короля и его любимца, но и Людовик уже заметил, что в саду были караульные, предупредившие о его приходе.
Он ужасно рассердился, что расстроили его план, и громко обозвал мушкетера, осмелившегося стоять на карауле и выдать его. Крикнув виконту д'Альби, чтобы он следовал за ним, Людовик скорыми шагами подошел к розовым беседкам.
Герцогиня де Шеврез видела, что граф Бекингэм незаметно добрался до конца террасы и скрылся в тени деревьев. Тогда и она подошла к беседке, к которой направлялся король с Люинем.
Донна Эстебанья и маркиза д'Алансон, стоя на коленях, заботливо ухаживали за Анной Австрийской. Она медленно приподнялась, вся бледная, как бы очнувшись от обморока, и провела рукой по лбу и по глазам.
— Неужели мой голос, мой неожиданный приезд так неприятно подействовал на ваше величество? — спросил король ледяным насмешливым тоном. Он не видел Бекин-гэма, но догадывался, что в беседке, должно быть, происходили странные сцены.
— В таком случае, — прибавил Людовик, — надо остерегаться делать подобные сюрпризы. А я ожидал, что меня встретят с радостью.
— Простите, ваше величество, — с трудом проговорила Анна Австрийская, встав, — нездоровье…
— Вижу, и об этом именно говорю, ваше величество. Надеюсь, это не будет иметь дурных последствий. Я думал оказать вам внимание, явившись так неожиданно.
— Понимаю и благодарю вас, ваше величество, — сказала королева разбитым голосом и поклонилась, чтобы не смотреть в мрачные, пристально уставившиеся на нее глаза мужа.
Людовик понял, что от него хотят что-то скрыть, что здесь что-то произошло, и подозрительность его возросла до такой степени, что, отбросив всяческие приличия, он решился добиться объяснения.
Королева увидела это по суровому, холодному выражению лица мужа…
— На аллеях были караульные, — сказал он, — они позаботились предупредить о моем приезде и произвели шум, который так испугал ваше величество. Зачем поставили караул?
— Я ничего не знаю, ваше величество… я не давала приказания стеречь аллеи и предупреждать, — отвечала королева, все еще не оправившись.
— Простите, ваше величество, — громко сказала герцогиня де Шеврез, поклонившись королю, — я поставила караул и заслуживаю вашего справедливого гнева! Но я не подозревала вашего желания являться неожиданно.
— Вы, герцогиня? — недоверчиво спросил Людовик, — с какой целью?
— С секретной, ваше величество…
Королева была в неизъяснимом страхе. Она не понимала, что герцогиня сделала и что она собирается сделать. Это была минута мучительной неизвестности.
— Вы хотите сказать, герцогиня, что здесь слишком много свидетелей? — спросил король, пытливо поглядев на нее и на Анну Австрийскую. — Разве тайна так серьезна?
— Да, ваше величество… Это государственная тайна, — громко и твердо отвечала герцогиня.
В это время с южной стороны террасы, где был павильон, подошел Каноник и стал возле д'Альби.
— В таком случае прошу оставить меня на минуту с герцогиней и мушкетерами, — сказал король и прибавил, обратившись к герцогине, когда Люинь и две придворные дамы отошли: — Но ее величеству, конечно, можно слышать тайну?
— Для королевы нет государственных тайн, ваше величество.
— Так потрудитесь объяснить.
— Я, не спросясь ее величества, поручила этим двум надежным офицерам наблюдать за садом и павильоном, потому что заметила, что приближенные ее величества королевы-матери заняты здесь какими-то тайными планами и разговорами, — сказала ловкая придворная дама.
Анна Австрийская легче вздохнула.
— Гм… С каких это пор дамы моего двора занимаются политикой, герцогиня? — спросил король.
— С того дня, ваше величество, как арестовали его высочество принца Конде, — смело отвечала герцогиня.
Людовик сверкнул глазами на придворную даму, которая, по-видимому, хотела его перехитрить.
— А доказательства и результаты ваших странных забот? — спросил он ледяным тоном.
— Если ваше величество позволит, пусть господа мушкетеры сами рапортуют вам, — отвечала герцогиня, зная заранее, что ни на королеву, ни на нее мушкетеры не наговорят ничего лишнего.
Король зашел в тупик… Неужели он ошибочно подозревал, неужели его сомнения были безосновательны? Он обратился к беарнцу:
— Мушкетер д'Альби, какое вам дано было поручение, и что вы видели? — спросил он, внимательно глядя в лицо молодому человеку.
— Мне велено было, ваше величество, следить за каждым, кто стал бы близко подходить…
— …и предупредить об этом герцогиню, — добавил король.
— В саду сначала совсем никого не было, так что первое донесение мне пришлось сделать…
— Когда вы увидели меня. Довольно, господин мушкетер! — перебил Людовик. — А в чем заключалась ваша задача, — обратился он к Канонику, совершенно невозмутимо слушавшему их.
— Ваше величество, из разговора господина маршала Кончини с его супругой и маркизом де Шале у павильона, я узнал, что в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое апреля в Луврском дворце произойдет серьезное событие, — осторожно, вполголоса, отвечал Каноник, как о вещи, известной ему достоверно.
— Мне, кажется, придется поблагодарить вас за ваши распоряжения, герцогиня, — сказал Людовик, — и попросить у вас извинения за беспокойство, ваше величество! Завтра, перед возвращением в Париж, я буду иметь удовольствие осведомиться о вашем здоровье. Я желал бы, чтобы никто не знал о моем позднем и коротком визите сюда. Следуйте за мной, господин мушкетер.
