100 великих монет мира - Евгений Алексеевич Обухов
Российская Федерация. «Е.Ф. Канкрин». Почтовая карточка с оригинальной маркой, 2016 г.
Почивший в Бозе император Александр I (1777–1825) не оставил наследников, поэтому взойти на трон в 1825 году надлежало следующему по старшинству после Александра сыну Павла I – Константину (1779–1831). В обоснование этого большинством источников приводится оглашённый в день коронации его отца Акт о порядке престолонаследия от 5 апреля 1797 года. Получив добиравшееся восемь суток из Таганрога известие о кончине Александра I, в Санкт-Петербурге в тот же день, 27 ноября (9 декабря) 1825 года, приняли присягу новому, как все думали, императору. После некоторых колебаний великий князь Николай Павлович присягнул первым. А 30 ноября (12 декабря) примеру столицы также в едином порыве последовала Москва. Несмотря на то что официального манифеста пока не появилось.
Но верноподданные не знали (кроме матери и близких родственников великих князей), что ещё в 1823 году, задолго до смерти коронованного брата, Константин Павлович тайно отрекся от престола. Сам он царствовать вообще никогда не собирался и с опаской говорил родным: «Меня задушат, как задушили отца». Об отречении знал и Николай. Это решение наследника престола было в том же 1823 году оформлено в виде тайного манифеста Александра I, который подобало огласить после его смерти.
Ситуация сложилась довольно щекотливая, историки называют её «междуцарствием 1825 года». Константин, находившийся в Варшаве, ехать в столицу не желал и требовал выполнения условий тайного манифеста двухгодичной давности. Николай решил отправить старшему брату в Варшаву письмо с просьбой подписать в таком случае официальный акт об отречении, который мог бы стать для народа причиной и объяснением новой присяги («переприсяги») другому императору.
Но Константин лишь подтвердил отречение в частных письмах и направил рескрипты председателю Государственного совета и министру юстиции. Нежелание старшего брата приехать в столицу или подписать официальное отречение подтолкнуло младшего к конкретным шагам, ведь фактически страна всё ещё оставалась без правителя. Великий князь Николай Павлович решился принять трон и утром 13 (25) декабря 1825 года подписал манифест о своём восшествии на престол.
До этого почти месяц со дня смерти Александра I, последовавшей 19 ноября (1 декабря) 1825 года, все подданные Российской империи официально считали императором и самодержцем всероссийским Константина Павловича (хотя цесаревич на престол не вступил и не царствовал, но ведь это ожидалось «с минуты на минуту»). А после того как вопрос с царствованием Николая I (1796–1855) юридически уладился, начало его правления задним числом было определено как раз с даты смерти предыдущего государя.
СССР, 1925 г.
Почтовая марка к 100-летию восстания декабристов. По рисунку Шарля Мишеля Жоффруа для альбома Фредерика Лакруа «Тайны России. Картины политики и морали Российской империи». Париж, 1845 г.
Интересные детали приводятся в связи с этим в Википедии: «На другой день, 14 (26) декабря 1825 года, произошло восстание декабристов, формальным поводом которого был отказ от «переприсяги» Николаю и защита прав Константина. Существует распространённый рассказ о том, что будто бы декабристы заставляли солдат кричать «Да здравствует Константин, да здравствует Конституция!», объясняя, что Конституция – это жена Константина. Скорее всего, этот сюжет относится в разряду слухов (хотя требования «Константина на царство» действительно были лозунгом восставших)».
Вот какая присказка. А дальше идёт ну просто-таки форменная сказка (с точки зрения сегодняшних увлечённых коллекционеров)! Представьте, ноябрь (по старому стилю) 1825 года, ещё не появилась информация об отречении, и все в России считают, что императором становится Константин. Такая перспектива вызывала огромный душевный неуют и форменное беспокойство у тогдашнего министра финансов графа Егора Францевича (Георга Людвига) Канкрина (1774–1845). Дело в том, что в предыдущие годы в его отношениях с молодым Константином Павловичем что-то пошло не так. В частности, в сборнике «Константиновский рубль. Новые материалы и исследования» В.В. Бартошевич пишет: «В 1813 году, будучи генерал-интендантом 1‑й Западной армии, Канкрин защитил жителей одного города от злоупотреблений военных. Возникший конфликт с братом императора Константином чуть не вынудил подать его в отставку. Потребовалось личное вмешательство М.И. Кутузова, чтобы замять скандал. Фельдмаршал заявил, что если цесаревич Константин будет пытаться устранить необходимых ему людей, то он сам подаст в отставку. В 1824 году Канкрин вежливо отказал Константину. Брат императора просил оказать содействие некоему генерал-майору П.Н. Дьякову и его братьям. (…) Канкрин, внимательно разобравшись в вопросе Дьяковых, ответил, что их просьба вызвана не заботой о крестьянах, как было заявлено, а стремлением нажиться за счёт государственной казны».
А.В. Трубецкой, князь-фальшивомонетчик
Короче говоря, современники не напрасно характеризовали отношения министра и наследника как «сложные» и «конфликтные». Так и представляю, будто промозглым ноябрьским вечером явился Егор Францевич домой, сел в кресло, уронил руки на колени и сказал жене: «Ну, Катерина Захаровна, начинай паковать сундуки. Скоро ехать нам в какой-нибудь Берёзов, куда сто лет назад Меншикова сослали!» Короче говоря, сплошной швах и уныние.
И тут вдруг приходит Е.Ф. Канкрину в голову счастливая мысль: надо, мол, спешно и тайно отчеканить серебряную монету с портретом императора Константина I. А дойдёт через несколько дней до официальных церемоний, так министр финансов Канкрин с новым красавцем рублёвиком уже тут как тут окажется, преподнесёт его – все и ахнут: «Ай, молодец какой! И когда ж только успел-то!» С точки зрения чиновника, такое рвение обязательно понравится новому самодержцу. А значит, монета поможет избежать опалы и наладить правильные отношения с императором.
Российская империя. Настольная медаль в честь Я.Я. Рейхеля, 1851 г. Серебро. Медальер Х.К. Пфейффер. Рейхель был автором проекта «константиновского рубля»
Российская империя, «константиновский рубль», 1825 г. Антикварная подделка князя Трубецкого, 1860-е гг. Серебро. Аукцион «Sincona AG», Цюрих, Швейцария, 2011 г. 40 000 шв. франков
Российская империя, «константиновский рубль», 1825 г. Подделка антикварной подделки князя Трубецкого, 1873 г. Серебро. Аукцион «Fritz Rudolf Künker GmbH», Германия, 2018 г. € 150 000. Надпись на гурте (фото из журнала «Золотой червонец» № 1 (42), 2018 г.)
Всё закрутилось. Под руководством Якова Яковлевича Рейхеля (1780–1856), директора технического отделения Экспедиции заготовления государственных бумаг (это предшественница нынешнего АО «Гознак»), спешно готовятся проекты монеты, начинается изготовление штемпелей. Главное должностное лицо Санкт-Петербургского монетного двора Евстафий Иванович Еллерс (Густав Эллерс, 1772–1856) организует даже некое подобие капиталистического соревнования между мастерами: запускает процесс резки сразу трёх штемпельных пар, дабы хоть одна пара была бы закончена к назначенному министром финансов сроку 10 (22)
