Кипр II - Сим Симович
Монахи склонили головы в молчаливом понимании. Они не пытались удержать его, зная, что настоящий даос не привязывается к месту или людям, но следует своему пути, как река следует к морю — естественно, без усилий и сожалений.
— Храм останется открытым для всех, кто ищет мудрости, — продолжил Виктор. — Продолжайте практики, которым научил вас Ли Вэй. Следуйте пути у-вэй, и однажды ваше понимание превзойдёт даже то, что мог передать я.
С этими словами он поклонился собравшимся — не как учитель, но как равный, признающий в каждом из них потенциал, не меньший его собственного. Затем Крид взял свою дорожную сумку, в которой теперь лежал компас Восьми Бессмертных, и направился к воротам храма.
— Куда ты идёшь, Учитель? — спросил один из молодых монахов, осмелившийся нарушить торжественное молчание.
Виктор обернулся, его глаза светились тем же голубым огнём, что и всегда, но теперь в них было нечто новое — спокойствие и глубина, приобретённые за годы изучения даосского пути.
— На запад, — ответил он. — К тибетским горам, где снега вечны, а воздух так тонок, что каждый вдох становится медитацией. Там есть храмы, чья мудрость отличается от даосской, но не менее глубока. Там я найду новых учителей и, возможно, новых учеников.
Он улыбнулся, и это была открытая, естественная улыбка существа, нашедшего свой путь после долгих скитаний.
— А потом… кто знает? Мир велик, времени у меня достаточно, а путей больше, чем звёзд на небе.
С этими словами Виктор Крид покинул храм Белого Облака, направляясь на запад, туда, где высокие горы касались неба, а древние монастыри хранили мудрость, отличную от китайской, но не менее ценную для того, кто искал понимания мироздания во всех его проявлениях.
Маньчжурские всадники, заметившие его фигуру на дороге, склонялись в седле, проезжая мимо, узнавая в нём своего бывшего вождя, окружённого легендами и преданиями. Китайские крестьяне, встречая странного светловолосого чужеземца с глазами, светящимися голубым огнём, кланялись и подносили ему скромные дары — рис, фрукты, свежую воду из горных источников.
Но Виктор не останавливался надолго в одном месте. Его путь лежал дальше, через горы и долины, реки и пустыни, к тибетским монастырям, где ждала его новая мудрость, новые испытания и, возможно, новые ответы на вечные вопросы.
* * *
Высоко в горах Тибета, где воздух столь разрежен, что обычный человек с трудом может дышать, а звёзды кажутся настолько близкими, что их можно коснуться рукой, стоит древний монастырь. Его стены из серого камня, кажется, растут прямо из скалы, а крыши, покрытые снегом даже летом, сливаются с облаками, часто окутывающими вершины.
В этом монастыре, в маленькой келье с единственным окном, выходящим на восток, сидит человек. Его волосы давно поседели, но спина остаётся прямой, а движения — чёткими и уверенными. Его глаза, светящиеся мягким голубым огнём, смотрят вдаль, туда, где первые лучи солнца касаются горизонта, обещая новый день.
Рядом с ним на низком столике лежит странный предмет — бронзовый диск с концентрическими кругами и древними символами. Компас Восьми Бессмертных, указывающий путь не только в пространстве, но и между слоями реальности.
Виктор Крид, Бессмертный, бывший воитель, ставший мудрецом, готовится к новому путешествию. Не в Тибет или Китай, не в земли маньчжуров или ещё дальше на запад, но в иные измерения, в слои реальности, недоступные обычному восприятию.
Его физическое тело останется здесь, в монастыре, под присмотром лам, понимающих ценность такого необычного гостя. А его сознание, освобождённое от оков плоти, отправится исследовать то, что лежит за пределами обычного мира — миры мыслеформ, пространства между вдохом и выдохом, измерения без времени и границ.
Он поднимает компас, позволяя лучам восходящего солнца отразиться от его бронзовой поверхности. Символы начинают светиться, оживая под прикосновением света и воли Бессмертного. Стрелка дрожит, ища направление, затем останавливается, указывая не на север или юг, восток или запад, а… внутрь. В центр бытия, в точку, где все направления сходятся в одно.
Виктор улыбается, понимая значение этого указания. Следующий путь лежит не во внешнем мире, но во внутреннем космосе, в глубинах собственного сознания, расширенного тысячелетиями опыта и силой пяти колец, ставших частью его существа.
Он закрывает глаза, входя в глубокую медитацию. Его дыхание замедляется, почти останавливаясь, пульс становится едва заметным. Для стороннего наблюдателя он кажется статуей, высеченной из живой плоти, но внутри продолжается движение — танец мысли и энергии, открывающий двери, которые обычно заперты для человеческого восприятия.
И в этом состоянии, на границе между бытием и небытием, Виктор Крид начинает своё новое путешествие — самое странное из всех, что он предпринимал за свои бесчисленные годы существования. Путешествие, которое может длиться мгновение или вечность, в измерениях, где время не имеет значения, а пространство — лишь иллюзия, созданная ограниченным умом.
Что ждёт его там? Новые открытия? Новые испытания? Встреча с древними сущностями, подобными Ли Вэю? Или, возможно, окончательное понимание своего предназначения в мироздании? Ответы на эти вопросы лежат за гранью обычного повествования, в тех сферах, где мысль становится реальностью, а реальность оказывается лишь тенью более глубокой истины.
Но одно можно сказать наверняка: путь Бессмертного продолжается. И пока его сознание исследует глубины внутреннего космоса, пять колец, запечатанные в кристалле, спрятанном в месте вне места, во времени вне времени, ждут своего часа. Ждут момента, когда врата времени должны будут открыться вновь — не для разрушения, но для трансформации, для перехода на новый уровень бытия, к которому всё мироздание движется с момента своего создания.
А до тех пор истории о Викторе Криде, Бессмертном воителе, победителе Абаддона, владельце Копья Судьбы, будут передаваться из уст в уста, из поколения в поколение, становясь легендами, мифами, преданиями о временах, когда боги и демоны ходили по земле, а судьба мира решалась на полях сражений и в тихих храмах, где мудрецы постигали тайны мироздания.
И где-то в горах Тибета, в древнем монастыре, будет сидеть человек с серебряными волосами и глазами, светящимися голубым огнём, — неподвижный, словно статуя, но более живой, чем большинство суетящихся в мире людей. И его сознание будет путешествовать по измерениям и эпохам, наблюдая танец мироздания, принимая в нём участие и одновременно оставаясь
