Амеде Ашар - В огонь и в воду
Цезарь вышелъ изъ затрудненія, разразившись смѣхомъ.
— Значитъ, сегодня — совершенно то же, что и прежде! Только однимъ гасконцемъ больше! Но если такъ, прекрасная кузина, то къ чему же это рѣшенье, объявленное вами въ одинъ осенній день, за игрой въ кольцо?
— Можетъ быть — шутка, а можетъ быть — и дѣло серьезное. Я вѣдь женщина. Отгадайте сами!
Орфиза прекратила разговоръ, исходомъ котораго Цезарь былъ мало доволенъ. Онъ пошелъ ворча отъискивать Лудеака, который еще не уходилъ изъ отеля Монлюсонъ и игралъ въ карты.
— Если тебѣ везетъ въ картахъ сегодня такъ же, какъ мнѣ у кузины, то намъ обоимъ нечѣмъ будетъ похвалиться! Прекрасная Орфиза разбранила меня и доказала, какъ дважды два — четыре, что во всемъ виноватъ я одинъ… Я не много понялъ изъ ея словъ, составленныхъ изъ-сарказмовъ и недомолвокъ… Но я чертовски боюсь, не дала ли она слово этому проклятому Монтестрюку!
— Я догадался по твоему лицу… Значитъ, ты думаешь?..
— Что его надо устранить.
— Когда такъ, пойдемъ ужинать. Я ужь говорилъ тебѣ, что мнѣ попался подъ руку такой молодецъ, что лучшаго желать нельзя…
— Не тотъ ли это самый, что долженъ былъ, сегодня ночью, дать мнѣ случай разъиграть передъ Орфизой роль Юпитера передъ Европой?
— Тотъ самый.
— Гм! твой молодецъ что-то слишкомъ скоро ушелъ для такого рѣшительнаго человѣка!
— Я хорошо его знаю. Онъ и ушелъ-то только для того, чтобы послѣ лучше броситься на добычу.
— А какъ его зовутъ?
— Капитанъ д'ДАрпальеръ… Балдуинъ д'Арпальеръ… Ты объ немъ что нибудь слышалъ?
— Кажется, слышалъ смутно, да еще по такимъ мѣстамъ, куда можно ходить только въ сумерки и въ темномъ плащѣ подъ цвѣтъ стѣны… когда приходитъ въ голову фантазія пошумѣть.
— Именно… Не спрашивай, какъ я съ нимъ познакомился… Это было однажды вечеромъ, когда винные пары представляли мнѣ все въ розовомъ цвѣтѣ… Онъ воспользовался случаемъ, чтобъ занять у меня денегъ, которыхъ послѣ и не отдалъ, да я и требовать назадъ не стану по той простой причинѣ, что всегда не мѣшаетъ имѣть другомъ человѣка, способнаго на все!
— И ты говоришь, что онъ — капитанъ?
— Это онъ клялся мнѣ, что такъ; но мнѣ сдается, что его рота гребетъ веслами на галерахъ его величества короля… Онъ увѣряетъ, что требуетъ отъ министра возвращенія денегъ, издержанныхъ имъ на службѣ его величества. А пока въ ожиданіи, онъ шлифуетъ мостовую, таскается по разнымъ притонамъ и живетъ всякими продѣлками. Я увѣренъ, что его можно всегда купить за пятьдесятъ пистолей.
— Ну! значитъ, молодецъ!
— Надо однакожь поспѣшить, если хотимъ застать его въ одномъ заведеніи, гдѣ ему отпускаютъ въ долгъ, а онъ осушаетъ бутылки, безъ счета, платя за нихъ разсказами о сраженіяхъ.
— Такъ у тебя есть уже планъ?
— Еще бы! развѣ я потащилъ бы тебя, чортъ знаетъ куда, по такому туману, еслибъ у меня въ головѣ не было готоваго великолѣпнаго плана кампаніи?…
Они прибавили шагу и пришли въ улицу Сент-Оноре, къ знаменитому трактирщику, у котораго вертела вертѣлись не переставая передъ адскимъ огнемъ. Когда они подходили къ полуотворенной двери, изнутри слышался страшный шумъ отъ бросаемыхъ въ стѣну кружекъ, глухаго топота дерущихся и рѣзкаго визга руготни.
— Свалка! сказалъ глубокомысленно Лудеакъ; въ такихъ мѣстахъ это не рѣдкость!
Они вошли и при свѣтѣ огня увидѣли посрединѣ залы крѣпкаго и высокаго мужчину, возившагося съ цѣлой толпой слугъ и поваровъ, точно дикій кабанъ передъ стаей собакъ. Человѣка четыре уже отвѣдали его могучаго. кулака и стонали по угламъ. Онъ только что отвелъ отъ груди своей конецъ вертела и хватилъ эфесомъ шпаги самого трактирщика по головѣ такъ ловко, что тотъ покатился кубаремъ шаговъ на десять; остальнымъ также досталось. Въ эту самую минуту Цезарь и Лудеакъ вошли въ залу, давя каблуками осколки тарелокъ и бутылокъ.
— Эй! что это такое? крикнулъ Лудеакъ, развѣ такъ встрѣчаютъ честныхъ дворянъ, которые, вѣря славѣ заведенія, приходятъ поужинать у хозяина Поросенка?
Въ отвѣтъ раздался только стонъ и хозяинъ, завязывая салфеткой разбитый лобъ, притащился къ вошедшимъ друзьямъ и сказалъ имъ:
— Ахъ, господа! что за исторія! еще двѣ-три такихъ же — и навсегда пропадетъ репутація этого честнаго заведенія!
— Молчи, сволочь! крикнулъ великанъ, махая шпагой и удерживая на почтительномъ разстояніи избитую прислугу… Я вотъ сейчасъ объясню господамъ, въ чемъ дѣло, и они поймутъ. А если кто-нибудь изъ васъ тронется съ мѣста, разрублю на четверо!
Шпага блеснула и всѣ, кто вздумалъ было подвинуться впередъ, разомъ отскочили на другой конецъ комнаты. Тогда онъ положилъ шпагу на столъ и, осушивъ стаканъ, оставшійся по какому-то чуду цѣлымъ, благородно сдѣлалъ знакъ обоимъ вошедшимъ дворянамъ присѣеть на скамьѣ противъ него.
Капитанъ Балдуинъ д'Арпальеръ, тотъ самый, кого принцесса Маміаки называла Орфано де Монте-Россо, былъ еще въ томъ самомъ костюмѣ, въ которомъ его видѣли у герцогини д'Авраншъ. На омраченномъ лицѣ его еще виднѣлись остатки гнѣва, который онъ усердно заливалъ виномъ.
— Вотъ въ чемъ дѣло, началъ онъ, покручивая свои жесткіе усы. Со мной ночью случилось непріятное приключеніе. Умъ мой помутился отъ него. Чтобъ прогнать грустное воспоминаніе, я отправился въ этотъ трактиръ съ намѣреніемъ докончить здѣсь ночь смирненько между окорокомъ ветчины и нѣсколькими кружками вина.
Онъ повернулся къ хозяину, у котораго ноги все еще дрожали отъ страху, и грозя ему пальцемъ, продолжалъ:
— Надо вамъ сказать, что я дѣлалъ честь этому канальѣ — ѣлъ у него — столько же по добротѣ душевной, сколько и потому, что онъ кормитъ недурно, какъ вдругъ, сейчасъ передъ вашимъ приходомъ, подъ смѣшнымъ предлогомъ, что я ему немного долженъ, онъ имѣлъ дерзость объявить, что неиначе подастъ мнѣ вина, какъ за наличныя деньги! не имѣть довѣрія къ офицеру Его Величества короля! Я хотѣлъ наказать этого негодяя, какъ онъ того заслуживалъ; вся эта сволочь, служащая у него, кинулась на меня… вы видѣли сами, что было дальше. Но, Боже правый! еслибъ только вашъ приходъ, господа, не возбудилъ во мнѣ врожденной кротости и не склонилъ меня къ снисходительности, я бы нанизалъ на шпагу съ полдюжины этихъ бездѣльниковъ и изрубилъ бы въ котлеты всѣхъ остальныхъ!
Огромная нога капитана въ толстомъ сапогѣ со шпорой: топнула по полу; все задрожало.
— Хозяинъ — просто бездѣльникъ, сказалъ Лудеакъ; онъ привыкъ говорить, чортъ знаетъ съ кѣмъ. А сколько онъ съ васъ требовалъ, этотъ скотина?
— Не знаю, право… какую-то бездѣлицу!
— Двѣсти пятьдесятъ ливровъ, круглымъ счетомъ, прошепталъ трактирщикъ, державшійся почтительно вдали; двѣсти пятьдесятъ ливровъ за разную птицу, за колбасу и откормленныхъ каплуновъ, да за лучшее бургонское вино.
