Александр Дюма - Графиня Монте-Кристо
Пройдясь несколько раз по комнате, он резко остановился перед графиней.
— Я ни в чем не обвиняю общество, — продолжал он, — хотя я был рожден победителем, а общество превратило меня в искателя приключений. Что станет со мною? Что станет с душою Катилины в телесной оболочке современного человека? Я часто думал об этом. Времена Брута давно прошли, сейчас такого человека послали бы на гильотину, как простого негодяя и преступника, но все же Париж может предоставить широкое поле деятельности, даже сейчас умный и энергичный человек может добиться здесь многого, только теперь успех — это удел не самого сильного, а самого хитрого. Именно такого положения я и достиг, в моих руках целая армия, хотя на первый взгляд я лишь один из ее рядовых. Кажется, что я служу в этой армии, но на самом деле это она служит моим интересам. Сейчас я стою на пороге вашего, а значит и своего триумфа.
Графиня, казалось, не поняла значения его последних слов, но прежде, чем она успела задать вопрос, полковник снова заговорил:
— Теперь вы стоите на моем пути в надежде, что я вас не уничтожу. Вам известна моя тайна и у вас есть выбор — подчиниться мне или потерпеть сокрушительное поражение. Я говорю вам это лишь для того, чтобы вы как можно лучше поняли необходимость принятия окончательного решения, ибо, предупреждаю вас, никакая слабость с моей стороны не помешает мне наступить вам на горло.
Нини Мусташ оказалась совершенно права. Этот человек действительно был прекрасным актером, и графиня с глубоким ужасом слушала его страшные признания.
Полковник Фриц тем временем артистически держал паузу, являясь в собственных глазах олицетворением духа зла.
Сочтя наконец, что слова его произвели на графиню достаточно сильное впечатление, он вытер пот со лба и заговорил вновь.
— Было время, когда я думал, что смогу стать другим. В течение нескольких месяцев я ощущал в себе эту надежду и чудом этим был обязан тебе, Ортанс. Тогда я готов был отказаться от всех своих планов ради одной твоей улыбки.
Я познакомился с шевалье д’Альже в период его изгнания, когда он невыразимо страдал от несчастной любви. Он умер у меня на руках и последнее его слово было обращено к тебе. Я согласился передать тебе его последний привет, его последнее прости. Так я познакомился с тобой и, увидев тебя, сразу же сказал себе: «Эта женщина должна полюбить меня».
Вы были очень несчастны. Граф откровенно пренебрегал вами, вы были разлучены с дочерью. При живом муже вы стали вдовой. Доверие к другу несчастного шевалье сыграло роковую роль в вашей жизни, но клянусь, я так любил вас, что чуть было снова не стал порядочным человеком. Помните ли вы, с какой радостью отнесся я к рождению Лилы? Я, который до встречи с вами знал лишь одну ненависть! Тогда я с радостью сказал себе: «Так вот что такое настоящая любовь!»
Однако такое счастье не могло продолжаться слишком долго. Вы изводили меня своими сожалениями и упреками. Я думал, что своей любовью вы загасили в моем сердце последнюю искру ненависти, но вместо этого встреча с вами заставила меня еще ближе познакомиться с этим чувством.
Да, я действительно ненавижу вашего мужа. Я ненавижу его, ибо он был единственным препятствием на пути к моему возрождению. Я ненавижу его, ибо он никогда не мог и не хотел понять вас, Ортанс. Я ненавижу его, ибо это по его вине мне приходится причинять вам зло. Угрызения совести отдалили вас от меня, возможно, заставив вернуться к мужу. Я решил тогда вырыть между вами непреодолимую пропасть. Для меня годилось все — даже откровенная клевета и постыдные ложные обвинения. Из тех писем, которые вы мне написали, я добыл ужасные доказательства против вас и шевалье д’Альже. Да, я сделал это и не испытываю никаких сожалений. В душе моей теплится сейчас лишь один огонек — это любовь к моей дочери Лиле.
Но вы сумели, воспользовавшись этой любовью, заставить меня терпеть невыразимые страдания.
Лилу у меня похитили и теперь вы хотите, чтобы я простил вам это? Неужели вы так наивны? Ну что же, я сторицей отплачу вам за свои страдания из-за дочери, заставив вас мучиться из-за Киприенны.
Мне нужно имя графа де Пьюзо, мне нужны миллионы барона Матифо, мне нужны знатность и богатство, ибо всем этим я увенчаю свою Лилу и, будьте уверены, я сумею получить то, что хочу.
Однако для достижения этой цели мне нужно послушное орудие и орудием этим станет Киприенна. Сегодня она для меня лишь средство, но если завтра она станет препятствием на моем пути, то считайте ее погибшей.
Впрочем, многое зависит от вас, сударыня. Если для вас еще и существует какой-нибудь выход, то будьте уверены, что он заключается лишь в одном слове — повиновение.
С этими словами полковник торжествующе поклонился и вышел из комнаты.
После его ухода графиня де Пьюзо вздохнула с облегчением.
Что грозит ее дочери Киприенне в случае, если та откажется подчиниться? Этого графиня не знала, очевидно было лишь одно: ради успеха своего плана полковник Фриц готов на любое преступление.
К кому же ей обратиться за помощью? Быть может, к мужу? Но что может сделать такой слабый человек против энергичного обманщика и негодяя?
Для нее остается лишь один выход: подчиниться во всем своему новому тирану.
ГЛАВА XVIII
Потеря надежды
(Из голубого дневника)
Уже целую неделю я встречаюсь с родителями только за столом, причем батюшка появляется в столовой очень редко и почти всегда молчит, а матушка выглядит более печальной и подавленной, чем когда-либо.
Лишь один полковник Фриц совсем не изменился. Похоже, от меня ждут решительного ответа. От виконта я не получала никаких известий с тех пор, как виделась с ним, возможно, в последний раз, в оранжерее графини Монте-Кристо. Неужели он тоже покинул меня?
Сегодня утром ко мне снова явился Флоран с сообщением, что отец хочет говорить со мной.
Можешь себе представить, как я волновалась, идя к отцу. Какой дать ему ответ? Этого я и сама не знала.
Матушка была уже в отцовском кабинете и беседовала с отцом.
— Ждать больше нельзя, — сказал он ей, — каков бы ни был ваш ответ, сударыня, он должен быть дан уже сегодня. Как вы знаете, я решил доверить вам с Киприенной судьбу нашего семейства. Посоветуйтесь между собой и сообщите мне ответ, который я должен передать барону Матифо.
Итак, я была спасена — матушке удалось преодолеть упорство отца!
— Ах, матушка! — только и смогла воскликнуть я.
— Одну минуту, Киприенна, — матушка была так взволнована, что язык с трудом повиновался ей.
