Иван Грозный. Царь, отвергнутый царизмом - Сергей Кремлёв
Зимой 1575/76 года Ждан Квашнин командовал сторожевым полком в Лифляндии, в 1577 году был 1-м воеводой в ливонском Падце, в 1578 году – 3-м воеводой в Дерпте, в 1581 году годовал 2-м воеводой в Кукейносе (ныне Кокнесе в Латвии). Его и послал царь Иван к новому германскому императору Рудольфу II. Иван рассчитывал укрепить те вроде бы союзнические отношения с империей, которые намечались при Максимилиане II, и не знал, что сын Максимилиана II не только не желает быть союзником России, но является её врагом уже потому, что находится полностью под влиянием папского престола. Квашнин вернулся в Москву в июне 1578 года с вестью о том, что Рудольф II настаивает на уходе русских войск из Ливонии и примирении на этих условиях с Баторием.
Ещё раньше – в 1577 году, империя заключила перемирие с турецкой Оттоманской Портой. А 5 ноября 1577 года Порта заключила мир с Польшей. В сентябре 1578 года с Польшей при посредничестве Османской империи заключило мир и Крымское ханство. Причиной этого выставляют подготовку Турции к войне с Ираном за Закавказье, но никто не задаётся вопросом – не подталкивал ли кто османов к этой мало нужной для Стамбула войне, длившейся 12 лет и принёсшей Порте больше проблем, чем выгод?
В Турции с 1566 по 1574 год правил султан Селим II, известный в истории как «горький пьяница». В его правление Турция осадила и взяла венецианские крепости Никосия и Фамагуста, но 7 октября 1571 года в битве при Лепанто в Коринфском заливе турецкий флот потерпел сокрушительное поражение от объединённого испано-венецианского флота. Английский историк Лорд Кинросс пишет, что Венеция, первой получившая эту весть, «была охвачена сумасшествием веселья и облегчения», Испанию накрыло «волной восторга», король Франции Карл IX распорядился исполнить «Te Deum» и «провести празднества по случаю поражения своего союзника Турка». И даже в далёкой Англии победа «была отмечена фейерверками», а «мальчик-король» Джеймс VI Шотландский внёс свой вклад… в виде нескольких тысяч строк неумелых стишков».
Как видим, Европа могла объединять свои чувства – при случае – задолго до времён Европейского союза. Впрочем, уже к весне 1572 года Турция вновь имела в Средиземном море настолько мощный флот, что Венеция тут же подписала договор, по которому уступала османам Кипр.
В 1574 году на трон Селима II сел до 1595 года его сын Мурад III. Сын не унаследовал порока отца – одним из первых его указов был запрет вина, что даже вызвало волнения янычаров, после чего им было позволено пить, но умеренно. Зато Мурад обладал двумя собственными пороками – маниакальной похотливостью и маниакальной же алчностью. Он построил специальное хранилище для своей казны с тремя запорами и спал над ним на протяжении всего срока своего правления. Хранилище, как сообщает Лорд Кинросс, открывалось только четыре раз в год, чтобы принять свежий груз сокровищ, оцениваемый в миллионы дукатов. Мурад вёл абсолютно праздную жизнь, окружив себя бесчисленными придворными и не интересуясь государственными делами. Причём коррупция при нём развилась настолько, что в конце концов султан определил долю, которая причиталась ему со взяток, даваемых его министрам.
И вот такая Турция начинает с весны 1578 года сложную войну с Персией, замиряясь с Польшей и Австрийской империей. С ними замиряется и Крым, который турки привлекают к иранской войне. В чём надо отыскивать побудительные причины начала войны османов с персами за Грузию? Персы агрессивности не проявляли, инициатива военных действий принадлежала османским военным и политикам – насквозь коррумпированным.
Версия о том, что «восточная» война Порты, нейтрализовавшая угрозу для Европы, была обусловлена европейскими взятками министрам Мурада, как минимум имеет право на существование. А как максимум мы это можем утверждать уверенно – очень уж воинственные планы не вписываются в «эпоху» сибаритствующего Мурада, а приток золота в его знаменитое хранилище было проще обеспечить при нажиме на Европу. Вопрос в том – кто мог в Европе дать советникам Мурада крупный бакшиш?
Ответ очевиден: тот, кто имел огромные денежные средства. А их имели тогда в Европе, во-первых, римские папы, во-вторых, иезуиты, и в-третьих, европейские банкиры. Обычно историки основное внимание уделяют тому, что связано с коронованными историческими фигурами, но ведь издавна в Западной Европе правили и некоронованные короли. И в XVI веке они порой оказывали на европейскую политику влияние большее, чем официальные монархи. Например, академическая советская «История Франции» напряжённость начавшихся франко-испанских войн XVI века объясняла тем, что обе державы были дворянскими монархиями, а для дворянства-де «война являлась одним из важнейших средств существования». Однако в конфликте монархий Франциска Валуа и Карла Габсбурга огромную роль играли и другие «монархии», и прежде всего – южногерманский банкирский дом Фуггеров. Деньги этих монополистов – торговцев медью, пряностями, золотом и серебром стали решающим фактором избрания испанского короля Карла I германским императором (основным его конкурентом был как раз французский король Франциск I Валуа).
Среди преимуществ Карла (Карлоса) I как претендента на императорский престол историками упоминается наличие его войск в районе Франкфурта-на-Майне. Но что значили эти тысячи закованных в сталь наёмников по сравнению с сотнями тысяч золотых монет?! Фуггеры предоставили Карлу I кредит в 543 383 гульдена. Их компаньоны Вельзеры из Аугсбурга дали еще 143 333 и ещё 165 000 – итальянские банкиры. В результате в 1519 году Карл I был избран и до 1555 года правил под именем Карла V, а Фуггеры получили исключительные права на испанские золотые и серебряные рудники, а также солидный «пакет акций» в испанской внешней политике. Глава дома Якоб II Фуггер имел все основания писать Карлу V в 1523 году: «Ясно как день, что без моей помощи вы, Ваше величество, не могли бы получить императорскую римскую корону».
Если бы вместо Карла I на германский престол был избран Франциск I, Испания была бы вынуждена резко сократить континентальную активность. Зато Франция – со своим стремлением к преодолению феодальной раздробленности, ликвидации внутренних таможен и с большими потребностями в экономическом развитии – могла бы стать естественным
