Алексей Сергеев - Стерегущий
Головной японский корабль с замазанным носом, имевший явное преимущество в ходе и артиллерии, заметно сокращал расстояние. Два других японских истребителя, погнавшихся было за «Решительным», вдруг прекратили свое преследование и также подтягивались к «Стерегущему». «Решительный» между тем, вместо того чтобы держаться вблизи «Стерегущего», положил право на борт и резко и круто повернул к берегу.
Шевельнувшееся в душе Тонкого чувство обиды против уходившего напарника неожиданно сменилось догадкой: наверное, «Решительный» заманивает неприятеля под обстрел крепостных батарей, где музыка будет уже не та.
Эта догадка перешла в уверенность. По команде Сергеева «Стерегущий» повторил маневр «Решительного» и стал ему в кильватер. Тонкий удовлетворенно мотнул головой: так оно и должно быть, так скомандовал бы и он сам.
— Командир свое дело понимает, — произнес он, поворачиваясь к старшему минеру Ливицкому.
Ливицкий ничего не ответил. Со стороны Ляотешаня он видел какие-то корабли и соображал, не русские ли это.
Но от порт-артурских берегов на пересечение курса «Решительного» и «Стерегущего» шли два японских минных крейсера. Суда, развивая предельную скорость, густо дымили. Чувствовалось, что японцы выжимают из своих машин все, чтобы поскорее сблизиться с русскими.
— Сволочи! Вас только не хватало! — вслух выругался Ливицкий. — Виноват, вашескобродь, — сконфузился минер, увидев проходившего мимо старшего офицера.
— Ничего, я тоже так думаю, — миролюбиво произнес Головизнин, торопливо прикидывавший, сможет ли «Стерегущий» не только отбиться от наседавшей на него первой колонны миноносцев, но и уйти от приближавшихся к нему минных крейсеров.
Неуклюжие серо-стальные крейсеры проявляли неожиданные быстроту и юркость, совершенно не вязавшиеся с их внешним видом. Они до смешного и как-то слишком по-домашнему походили на огромные утюги. Такими же, только миниатюрных размеров, Головизнин играл в детстве, беспощадно обрушивая их на расставленные по полу лодочки и спичечные коробки с оловянными солдатиками, изображавшие вражеские эскадры и транспорты. Только сейчас в бока чужих утюгов были врезаны стволы настоящих орудий, нацеленных по линии борта «Стерегущего».
— Не иначе, как мины ходили разбрасывать под Артуром, — не то вопросительно, не то утвердительно произнес Ливицкий, довольный случаем поговорить со старшим офицером в столь необычную минуту. — А может, прямо из Японии плывут?.. Не знают еще, что адмирал Макаров здесь, вот и шляются.
— Как аппарат? Готов? — сухо оборвал его лейтенант.
— Так точно, — по-казенному подтянулся Ливицкий, понимая, что наступил момент, когда люди неодинаковых положений и званий переходят от частных разговоров к неотложным служебным делам, в которых один начальник, а другой подчиненный.
— Тогда сделай, чтобы японцы никогда больше к Порт-Артуру не ходили. Понятно? — произнес старший офицер, смягчая тон.
— Понятно! Есть японцам никогда больше к Артуру не ходить, — повторил Ливицкий, преувеличенно поспешно делая одновременно шаг к минному аппарату, чтобы служебной исполнительностью показать, в свою очередь, лейтенанту, что неофициальные разговоры кончены.
— Нашел с кем болты болтать, — пренебрежительно бросил Тонкий, провожая глазами уходившего к мостику Головизнина.
— И то верно! Офицера, брат, сразу не раскусишь, — ответил Ливицкий.
Сейчас уже всему экипажу было не трудно разгадать намерение японских кораблей. Сближавшиеся со «Стерегущим» минные крейсеры отрезали путь к Порт-Артуру.
В этих замыслах врага Сергеева особенно раздражало подчеркнуто вызывающее поведение двухтрубного «Замазанного носа», явно искавшего своей гибели. Он с глупой самоуверенностью недооценивал русских. Этот нелепый корабль с высоким полубаком, на котором мелькали фигуры японцев, беспрестанно бросался наперерез курса «Стерегущего», стараясь подвести его под перекрестный огонь крейсеров и миноносцев, постепенно сжимавшихся вокруг «Стерегущего» полукольцом.
— Окружают, вашескоблагородие! — стараясь заглушить шум машины, прокричал рулевой Шумаров, тоже начинавший понимать намерения японцев.
— Прорвемся! — уверенно ответил Сергеев.
Перевес навалившихся на «Стерегущего» вражеских сил глубокого беспокойства у рулевого, впрочем, не вызвал. Шумаров, проводивший еще в Дальнем ходовые испытания «Стерегущего», был глубоко убежден в отличном состоянии материальной части миноносца. Он думал не столько об опасности положения, сколько о том, что японцы вообще нечестно ведут военные действия.
Кроме того, Шумаров, безусловно, верил находившемуся бок о бок с ним Сергееву. Спокойствие, с которым тот распоряжался, и уравновешенность его командования внушали рулевому полную уверенность в успешном исходе боя. Ив поведении экипажа «Стерегущего» и в спокойных, решительных действиях его командиров Шумаров находил явное превосходство русских над японцами, несмотря на грозную многочисленность вражеских кораблей.
Но мало-помалу приподнятое состояние духа стало сменяться чувством тревоги.
Вслед за двухтрубным кораблем с высоким полубаком, первым начавшим стрельбу, по русскому миноносцу открыли одновременно огонь «Синонимо» и «Акебоно». С неравномерными короткими интервалами в «Стерегущего» сразу с трех сторон летело несколько снарядов. Их полет сопровождался неприятным резким звуком, от которого хотелось пригнуться к палубе и неподвижно застыть на ней. Впервые в жизни Шумаров слышал такой противный визг. Он страшил его, как всякая смертельная опасность, когда с ней сталкиваешься внезапно. Несколько секунд его держало в своей власти душевное смятение, которое он всячески старался подавить, нажимая на ручки штурвала и поминутно встряхивая головой, словно отбиваясь ею от звуков боя. И было мучительно стыдно от мысли, что эту непроизвольную слабость заметит командир и примет за трусость, в то время как рулевой был полон решимости и готовности умереть за отчизну, не выпуская из рук штурвала.
Беспрестанно посматривая в ожидании распоряжений на Сергеева, Шумаров постепенно приободрился. Командир держался прямо и твердо. Глаза Сергеева не бегали по сторонам, как у Сарычева или Альбриховича, столь памятных Шумарову по «Боярину». Те обычно смотрели куда-то вбок, мимо людей. Пристальный взгляд Сергеева, казалось, проникал в самое сердце рулевого, и от его светлых, спокойных и вместе с тем строгих глаз, от коротких и понятных его приказаний Шумарову самому становилось легко и спокойно.
Снаряды, которыми палили «Синонимо» и «Акебоно», плохо рвались. В большинстве они целиком бултыхались в воду и тонули, не разорвавшись. Наоборот, снаряды минных крейсеров, падавшие уже в непосредственной близости от «Стерегущего», рвались легко и быстро не только в воздухе, но и при соприкосновении с водою. Их разрывы давали массу пламени, мелких осколков и особенно газов самого удушливого свойства. Об этих новых, только что изобретенных японцами специально для войны с русскими «шимозах» Шумаров еще ничего не знал.
