От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов
При этом шло все более интенсивное давление на Москву. Черчилль 15 мая писал Сталину: «1. К сожалению, я должен сказать, что в итальянской провинции Венеция-Джулия создалось серьезное положение. 2… До мирного урегулирования единственно правильным и приемлемым было бы передать провинцию под военное управление фельдмаршала Александера, который займет ее и будет управлять ею от имени всех Объединенных Наций. 3. Однако до того, как это могло быть сделано, югославские регулярные войска вступили в провинцию и оккупировали не только сельские районы, где уже действовали югославские партизаны, но также вступили в города Пула, Триест, Гориция и Монфальконе, население которых является итальянским… 4. Вслед за этим фельдмаршал Александер предложил маршалу Тито, чтобы югославские войска и администрация были выведены из западной части провинции… 5. Фельдмаршал Александер послал начальника своего штаба в Белград для обсуждения этого предложения с маршалом Тито, но последний, к сожалению, отклонил это предложение и вместо этого настаивал на расширении своего собственного военного управления до реки Изонцо…
6… Мое Правительство… ожидает, что Югославское Правительство немедленно согласится на контроль со стороны Верховного Союзного Главнокомандующего на Средиземноморском театре военных действий над областью». Трумэн подтвердил свою солидарность с этим посланием.
Ультимативное требование, предъявленное маршалу Тито в середине мая, не возымело немедленного действия. Как и следовало ожидать, он отверг требования западных союзников, доказывая, что «честь нашей армии и нашей страны требует присутствия Югославской армии в Истрии, Триесте и на побережье Словении».
Сталин хранил молчание.
На Западе стали помещать газетные карикатуры, на которых югославский маршал был подозрительно похож на Геринга. Пресса писала, что армия Тито угрожает Австрии, Италии и Греции, а внутри страны царят террор и репрессии.
Прозападная оппозиция Тито внутри Югославии, представленная Демократической партией Милана Грола, Хорватской крестьянской партией Ивана Шубашича и другими группировками, обвиняла его в узурпации власти, угрожая вызвать правительственный кризис. Впрочем, шансов на успех у них было крайне мало: оппозиция работала в условиях жесткого давления со стороны новых революционных властей, а Тито и недавние партизаны действительно пользовались популярностью.
18 мая, как мы помним, британский премьер пригласил к себе советского посла Гусева, который записал монолог Черчилля:
– Тито не желает выводить войска из Триеста. Положение в этом районе весьма напряженное. Армии стоят друг против друга. В любой момент могут возникнуть неприятности, если не будет проявлено благоразумие. Триест входит в нашу зону оккупации, и как порт, он должен стать международным под итальянским флагом… Мы не позволим, чтобы территориальные вопросы решались путем захвата, а не мирной конференции.
Трумэн 19 и 20 мая тоже решился на резкие шаги. Грю поручалось опубликовать пресс-релиз о том, что американское правительство считает ответ Тито на требования союзников неудовлетворительным. Эйзенхауэра запросили, сможет ли он послать три американские дивизии под командованием генерала Паттона на перевал Бреннер к северу от Триеста. Адмиралу Кингу приказали быстро направить несколько боевых кораблей в Адриатику, а генерала Арнольда – несколько эскадрилий на север Италии, чтобы «наше военное превосходство и твердость наших намерений стали очевидны для югославов», как телеграфировал президент Черчиллю.
И Трумэн обратился к Сталину с просьбой повлиять на Тито. «Проблема пребывания вооруженных сил маршала Александера и маршала Тито в районах оккупации, которые не были определены, и вытекающий отсюда двойственный характер контроля чреваты опасностью… Мы не можем рассматривать это просто как пограничный спор между Югославией и Италией, а должны смотреть на это как на принципиальный вопрос, который касается мирного урегулирования территориальных споров и основ прочного мира в Европе… Как только власть фельдмаршала Александера будет распространена на район Венеции-Джулии, указанный в нашей ноте, и как только таким образом там будет восстановлено спокойствие, мы смогли бы продолжить работу над дальнейшим решением проблемы в духе соглашений, достигнутых в Ялте».
Черчилль, конечно же, полностью солидаризировался с Трумэном: «Думаю, есть высокая вероятность того, что если дислокация наших сил будет достаточно грозной, решение может быть найдено без боя. Наша твердость в этом вопросе будет ценной в наших дальнейших обсуждениях со Сталиным».
Демарш союзников ставил Сталина в непростое положение. До этого он избегал формального вовлечения в триестское противостояние, негласно симпатизируя претензиям Тито. Кремль стремился сохранить военное и административное присутствие югославов в спорной зоне, согласившись на формальный военный контроль со стороны Александера. Подобная позиция давала югославам возможность продолжить борьбу за Триест, избегая военного конфликта с союзниками. Такие установки 18 мая были переданы в Белград и сквозь зубы приняты Тито.
После чего Сталин ответил Трумэну, одновременно проинформировав о содержании письма и Черчилля: «Мне представляется вполне правильным Ваше мнение, что данный вопрос является принципиальным и что в отношении территории Истрии-Триеста не должно быть допущено каких-либо действий, которые не будут полностью учитывать законные претензии Югославии и вклад, внесенный югославскими вооруженными силами в общее дело союзников в борьбе против гитлеровской Германии. Само собой разумеется, что будущее этой территории, большинство населения которой является югославским, должно быть определено при мирном урегулировании… В этом отношении необходимо, по моему мнению, считаться с тем фактом, что именно союзные югославские войска изгнали немецких захватчиков с территории Истрии-Триеста, оказав тем самым важную услугу общему делу союзников…
Мне представляется правильным такое решение данного вопроса, при котором в районе Истрии-Триеста оставались бы на месте югославские войска и действующая сейчас в этом районе югославская администрация. Одновременно в этом районе был бы установлен контроль Союзного Верховного Командующего и была бы определена демаркационная линия по взаимному соглашению между фельдмаршалом Александером и маршалом Тито».
Тито ответил согласием передать власть военному правительству в регионе к западу от предложенной союзниками линии разграничения при условии, что представители югославской армии будут включены в состав комиссии по организации военной администрации и военное правительство будет действовать через гражданские власти, уже сформированные югославами. Предложил немедленно начать переговоры. «Объяснялось изменение в отношении Тито к союзникам, полностью или частично, готовностью союзников на демонстрацию силы или же советским влиянием, доподлинно не известно», – замечал Фейс.
Однако ни британское, ни американское правительства не собирались идти навстречу Тито в вопросе участия представителей Югославии в военной и гражданской администрации региона, которая, как они считали, должна была находиться исключительно под контролем военного правительства.
Триестский узел завязывался все туже.
Предельно драматично складывалась ситуация в Греции. Еще в сентябре 1941 года, вскоре после оккупации всей территории материковой и островной Греции германскими, болгарскими и итальянскими войсками, там развернулось мощное партизанское движение, в котором ключевую роль играли коммунисты, создавшие широкий Национально-освободительный фронт.
Коммунистическое Сопротивление беспокоило западные столицы и Черчилля куда больше, чем
