Месть Богов - Сергей Анатольевич Шаповалов
Вскоре вся Митанни начала стонать. Ко всему прочему, усилился голод. Зато ассирийские тамкары понавезли на рынки муку, мясо, сыр, масло, но все продавали по огромной цене. В одну из голодных ночей народ не выдержал и разгромил лавки ассирийских торговцев в Вашшуканни. Но наутро войска обыскали весь город. У кого находили добро из лавок – казнили на месте.
Уныло и тоскливо стало в веселом и шумном, когда-то Вашшуканни. Но вот, по городу шепотом разнеслась весть, как вздох облегчения: с запада идет Шутарна. Он избавит державу от гнета презренных ассирийцев. С ним огромная армия. Он справедлив и честен. У него смелое сердце. Тушратта, умирая, передал ему власть. Сами Боги сопровождают Шутарну. Обиженные местные торговцы подговаривали обнищавших ремесленников. Ремесленники тайно ковали оружие. Даже городская беднота, которой было все равно, какая нынче власть, готова была поддержать восстание. Все с нетерпением ждали, когда же под стенами появится колесница Шутарны.
«Но как же так? – удивлялись некоторые. – Ведь Шутарна – сын Артатамы. Разве Боги разрешат сыну воевать против отца?» «Артатама продал Митанни Ашшурбалиту, – отвечали другие, – но Шутарна прогонит отца и смоет позор со своего древнего рода. Боги, устами умирающего Тушратты, приказали ему править Митанни».
Долгожданное войско во главе с Шутарной, наконец-то появилось под стенами Вашшуканни. Все дороги закрыли, не оставляя возможности Артатаме послать гонцов за подкреплением в Ашшур.
Сам Шутарна на белой колеснице правителя подъехал к центральным воротам, выпрямившись во весь рост, чтобы со стен хорошо был виден голубой шлем Тушратты, который он водрузил себе на голову.
– Правитель! Наш правитель, – заволновались на стенах митаннийские стражники.
Ассирийцы выпустили в него несколько стрел, но телохранители тут же закрыли Шутарну щитами.
– Открыть ворота властителю! – закричал он.
– Кто там визжит, словно баба в истерике? – спросил своим грубым зычным голосом Артатама, поднявшись на стену. – Это ты, Шутарна плачешь внизу, чтобы тебя пустили в город? Не выйдет. Ночуй в степи. Нечего было удирать от меня.
– Я не удирал, а ушел, не в силах смотреть, как ты ползаешь в ногах у презренного Ашшурбалита, – зло ответил сын.
– Поползал, – теперь все остальные ползают у меня в ногах. И ты скоро будешь ползать.
– Ошибаешься! Я – законный властитель! Мне Тушратта передал власть.
– А кто такой Тушратта? Что-то я запамятовал? – издевался Артатама. – Не тот ли, случайно, горе-полководец, который спьяну принял мираж за Богов и бежал, бросив армию. Тот, кто оставил страну на растерзание врагам, а после свихнулся. Ты об этом правителе толкуешь?
– Не смейся над тем, кто сейчас с Богами. Побойся их гнева! Или ты в них уже не веришь?
– Мальчишка! Как ты смеешь попрекать меня Богами! – разозлился Артатама.
Шутарна прекрасно знал, что отец очень суеверен и решил его разозлить. Он крикнул с вызовом:
– Я прибыл сюда с великими мужами Митанни. Со мной вся знать, избранный род. А за тебя кто?
– Передай этим босоногим оборванцем, чтобы они проваливали обратно в Керкемиш, – ответил, так же, с вызовом, Артатама, – иначе вскоре почувствуют собственными задницами, как хорошо отточены копья у ассирийских воинов.
– Ты продался Ассирии!
– А ты, случайно, не продался Керкемишу? В твоих рядах я вижу больше знамен Ахаты, нежели митаннийских.
Шутарна весь вспыхнул от злости, как пук соломы от искры. Даже кони почуяли гнев возницы и принялись беспокойно топтаться на месте. Шутарна кое-как подавил в себе возмущение, холодно и надменно произнес:
– Великий Род Митанни ожидает тебя у шатра правителя.
– Хорошо, – усмехнулся Артатама. – Я приду поглазеть на этих нищих.
Шутарна хлестнул лошадей, круто развернул колесницу и умчался в лагерь, весь, пылая от гнева.
Артатама вышел из Вашшуканни во главе большого отряда: человек триста. Причем, отобрал самых могучих воинов с широкими плечами, высоких, со свирепыми лицами. Сам же надел роскошную одежду из тонкой ткани. Навешал на себя целую мину золота и серебра, чтобы своим сиятельным видом унизить обедневшую митаннийскую знать.
Вельможи выстроились полукругом, ожидая его. В центре, на походном троне Тушратты, задрав подбородок, гордо восседал Шутарна. Артатама насмешливым наглым взглядом осмотрел с ног до головы всех сановников. Он ехидно скалился, замечая заплаты на заношенной одежде и дырявые потертые башмаки, нечесаные грязные бороды.
– Я не вижу здесь великих мужей Митанни. – Вот этот сброд, что ли?
– Как смеешь так разговаривать с опорой страны…
Артатама не дал Шутарне договорить. Он подошел ближе к сыну, схватил его за шиворот и швырнул на землю.
– Ты кто такой, чтобы делать мне подобные замечания, тем более, сидеть, когда перед тобой стоит правитель? – прорычал Артатама.
Двое телохранителей кинулись на защиту Шутарны, но тут же были заколоты копьями ассирийцев. У Артатамы от бешенства затряслись скулы. Он крикнул с презрением:
– Эй вы, шелудивые шакалы, которые себя называют Великим Родом и опорой Митанни. Я вижу, вы совсем опустились, если решили разговаривать со мной через этого сосунка. Чего глаза прячете? Может быть, вам напомнить, как меня вечно унижали? Я был полководцем, и мне не было равных. Сколько раз я водил войска в поход! Сколько раз я приносил победы! Кто лучше меня мог воевать? Ну, отвечайте! Молчите? А теперь вспомните, где я сидел на пирах? В конце стола. Какие комнаты мне отводили в халентуве? Самые плохие, полные блох. Если хотите вернуть свое добро, приползайте ко мне на животе, посыпав голову прахом, от этого места до трона правителя в халентуве.
– Этого никогда не будет! – закричали оскорбленные вельможи.
– Тогда завтра на рассвете – бой! – прорычал Артатама, перекрывая своим рыком возмущенный ропот. – И тогда посмотрим, как вы сможете устоять против непобедимого Артатамы.
Он стремительно повернулся и ушел обратно в город. Шутарна поднялся из грязи. Слуги принялись отряхивать одежду. Его лицо выражало ненависть и жажду мести.
– Завтра на рассвете будет бой, – сообщили ему перепуганные вельможи, будто Шутарна сам этого не слышал.
– Завтра я его повергну, как он меня. Но только я смог подняться, а он уже не сможет. Пусть Боги простят мне этот страшный грех.
– Но, ведь его еще никто не побеждал, кроме хеттов, –
