Путь к Босфору, или «Флейта» для «Императрицы» - Юрий Яковлевич Иваниченко
– С турецкой точки зрения – остановили, победили, – продолжил Алексей Иванович. – И кого! Непобедимую доселе военную машину, одно название которой наводило страх на полмира! Нет, события 18 марта всё изменили. Наконец-то турецкий солдат стал опять что-то значить в этом мире. Никто не давал туркам и призрачного шанса на победу – а в результате враг отступил, Константинополь и вся Османская империя спасены.
– Да, турки заметно подняли головы, – подтвердил ротмистр Буровский, не так давно вновь побывавший, под новым прикрытием, на европейской стороне, в том числе и в самом Константинополе. – И этих негодяев, Энвера, Талаата, Джемаля, стали вовсю превозносить. А ведь какой-то месяц тому только и ждали случая, чтобы порвать на кусочки.
– Быстро же в Турции забыли, как бравый Энвер-паша загубил чуть не сто тысяч солдат, почти всю 3-ю армию, под Сарыкамышем, – отозвался Садовский. – А сам сбежал…
– Поражений было много, считай, что полвека лупили османов со всех сторон, – с горькой усмешкой сказал штабс-капитан. – А тут – победа, да над кем! Над соединённым флотом Антанты!
– Полагаю, теперь союзникам придётся воевать с совсем другими турками, – раздумчиво проговорил Иванов. – Да ещё начнутся обычные для британцев недоразумения между армией и флотом…
– Что там, наверху, слышно? – спросил каперанг. – Наша сухопутная армия союзников там, на Галлиполи, не поддержит ли?
– Наша сухопутная армия, – подчёркнуто сухо сказал статский советник, – туда не сможет пройти. Даже если б удалось высвободить десяток дивизий из Галиции.
– Значит, что, только наш десант? – спросил штабс-капитан, ещё не проинформированный о решении Ставки по этому вопросу.
– Ну да, из Одессы, – разулыбался каперанг Садовский. – То есть мы очень стараемся, чтобы турки так и подумали. Стаскиваем туда плавсредства, солдатиков учим… Одних и тех же, по пять раз, гоняем то грузиться, то на берег под «ура», – то в порту, то на Лонжероне, а то и в Лузановке.
Морская хроника
В ответ на бомбардировку Босфора и турецкого побережья русским флотом германо-турецкое морское командование решило произвести бомбардировку Одессы, где, по сведениям турецкой разведки, было сосредоточено большое количество транспортов и велась подготовка к десантной операции на Босфор.
В операцию против Одессы были назначены крейсера «Меджидие» и «Гамидие» и четыре эскадренных миноносца «Муавенет», «Ядигар», «Ташос» и «Самсун», которые должны были вывести из строя возможно большее количество судов, стоявших в Одессе, и нанести повреждения самому порту. Для обеспечения операции со стороны Севастополя в этот район вышли крейсера «Гебен» и «Бреслау».
Утром 3 апреля отряд находился у Одесской банки. Около 6 час. корабли направились к Одессе, намечая начать ее обстрел с севера. В 6 час. 40 мин. крейсер «Меджидие», шедший за тралящими миноносцами, наткнулся на русскую мину; последовал взрыв с левого борта в районе носовой кочегарки. Крейсер постепенно стал оседать носом, так что вскоре под водой оказался весь бак и орудия левого борта. Ввиду безнадежного положения крейсера личный состав был снят миноносцами. С целью уничтожения крейсера эсминец «Ядигар» выпустил торпеду, которая попала в кормовой артиллерийский погреб. После взрыва крейсер погрузился на дно, так что на поверхности воды остались торчать только трубы, мачты и верхние мостики. После этого операция против Одессы была прервана, и корабли возвратились в Босфор.
7 июня «Меджидие» был поднят и после ремонта 25 февраля 1916 г. вошел в состав Черноморского флота под названием «Прут».
ГЛАВА 21
Архипов.
Двумя неделями ранее
Подземный ход казался глоткой какой-то гигантской земляной твари. Мёртвой и, видимо, порядком уже разложившейся. И пахло гнилью, и брёвна струженных скрепов желтели обнажившимися рёбрами, обозначая новые ходы и повороты в неверном свете керосиновой лампы.
«Летучая мышь» нашлась тут же, висела, забытая, на дощатой будке кассы, – должно быть, на случай вечерних сеансов.
Вход в подземелье нашёл сам тайный советник, проигнорировав рассуждения своего адъютанта об обязательно сухом дёрне на месте возможного люка, о маскировочном очаге или секретном ответвлении выгребной ямы.
– Нет тут никакого сортира, вон, даже свиньи с пустыря ушли, – заметил по этому поводу околоточный, а тайный советник прямиком отправился к будке кассы, которая, как и ожидалось, была сборной клетушкой с откидным столиком, да чтоб ременной стульчик вместился.
И то, – постоял, час-полтора до начала сеанса – и беги в шатёр считать выручку. Но зачем, в таком разе, было городить к будке тамбур? Явно не на случай разбойничьего нападения – людно.
Квадрат дощатого настила в тамбуре и был искомым люком – ясно стало только после основательного топота околоточного. Попрыгал, – едва будка не развалилась, – и тогда лишь аукнула под «пудами благочиния» пустота. Вот только поднять люк оказалось делом непростым – сидел как в пазах, хоть топором ковыряй. Но…
– Немцы ж, – многозначительно поднял палец Андрей Миронович. – Они ж спокон веку в замках и хаузах своих тайники городят. Небось и в клозет без хитрости не могут.
Тайный советник недовольно покосился на адъютанта.
– Въелся ты со своими тайными нужниками. Ищи лучше секрет, чтоб открыть.
Но и секретный отпирающий механизм советник нашёл сам, повергнув поручика в окончательное уныние. Серафим только успел взяться за простукивание дюймовых досок, как господин Рябоконь уже тянул витой, с бахромчатой кистью шнурок электрического звонка.
– Тут вообще электричества нет в слободе, – деликатно кашлянув, заметил пристав.
– И даже ни батарей, ни генератора нет, – легко согласился тайный советник. – А были, – как же иначе фильму крутить? Просто вывезли. Но и звонок, обратите внимание…
– Увезён… – выглянув в окошко кассы и осмотрев фасад, облепленный рванью афиш, констатировал полицейский.
– Отключён, – поправил Андрей Миронович. – Он тут отключается, изнутри, если шнур от клеммы отсоединить.
Поручик и пристав обменялись непонимающими взглядами.
Андрей Миронович снова вздохнул.
– Звонок снаружи чуть не сорвали второпях, а выключатель от стены отколупывать внутри уже не стали, так? – нравоучительно потряс он облезлой золотистой кисточкой. – Зачем тогда его портить?..
И не дождавшись ответа, продолжил:
– А это и не порча вовсе, милостивые государи. А как бы другой режим привода, – торжествующе заключил сыщик. – И, думаю, электрический тоже…
Он потянул шнур до упора. Что-то звучно щёлкнуло в подполье, и в
