Олег Рясков - Записки экспедитора Тайной канцелярии. К берегам Новой Англии

– Похоже, вам была уготовлена другая участь, но господь распорядился иначе! – объявил он Воронцовой, прилаживая конец веревки в бочонок с порохом.

– Господь? Скорее дьявол в вашем лице!

– Прощайте, сударыня!

Арновиль сунул сундучок под мышку и принялся разматывать катушку. Воронцова пришла в ужас, поняв его коварный замысел.

– Мерзавец! Мерзавец! – закричала она.

Арновиль только усмехнулся в ответ, его тучное тело скрылось в дыму, что через открытую дверь проникал с палубы в капитанскую каюту. Туда же пытались прорваться и Плахов с Самойловым. Какое-то шестое чувство подсказало Семену, что именно там злодеи держат его Анастасию. Раскидывая англичан, служивших препятствием на пути к любимой, он рвался к заветной двери, Самойлов был тут же и ловко орудовал шпагой.

Сэр Генри заметил друзей и, пытаясь остаться незамеченным, начал пробираться к веревочной лестнице, спущенной с борта. Задача была не из легких: нужно было одновременно разматывать веревку, уворачиваться от ударов, умудриться не попасть под пули, которые градом сыпались на головы дерущихся, да к тому же сундучок то и дело норовил выскользнуть из подмышки. Наконец он достиг заветной лестницы, перегнулся через борт и убедился, что шлюпка и Киттен уже готовы к отплытию.

– Эй! – крикнул сэр Генри и бросил компаньону сундук. – Ловите!

За ним последовала катушка со шнуром.

– Что это? – удивился Киттен.

– Это сюрприз.

Арновиль спустился в шлюпку, поджег шнур и приказал матросам:

– Быстрей! Быстрей! Плывем!

Матросы дружно заработали веслами. Киттен держал тонкими пальчиками заветный сундучок и с восторгом наблюдал, как корабль, на борту которого он так настрадался, начал медленно удаляться. Заветные семьдесят процентов приятно позвякивали от легкой качки, и в уме сами собой стали возникать радужные картины роскошной жизни… Но воистину мы полагаем, а Господь располагает – очередная серия пушечных ударов принесла Киттену не семьдесят, а все сто процентов. Именно с ними в руках он и пошел ко дну, когда огромная мачта, срубленная прямым попаданием ядра, разнесла их шлюпку в щепки. Вот тут-то мы и припомним, что сэру Генри нужно было прислушаться к словам Воронцовой и подумать о душе чуть раньше, чем он оказался в воде, поскольку здесь времени на покаяние у него совсем не осталось – огромная акула, уже давно привлеченная запахом свежей крови, набросилась на сэра Генри. Большая рыба не была разочарована долгим ожиданием – тучный Арновиль оказался на редкость плотным обедом.

Глава 7, о детских упреках и дерзком маневре, от которого пала, наконец, неприступная крепость

Ворвавшись в капитанскую каюту, Плахов увидел обессилевшую Анастасию. Он бросился к любимой и принялся пилить тугие веревки, стягивающие девичье тело.

– Кажется, я успел, – успокаивал он Настю.

– Все-таки вы – болван! – огорошила она его новым упреком. – Я столько из-за вас натерпелась!

Семен, не ожидавший столь теплого приема, на всякий случай решил уточнить, правильно ли он понял:

– Я – болван?

– Вы! Вы! Развяжите меня, наконец!

– Послушайте, сколько можно?! Я только и делаю, что спасаю вас от смерти, а вы вместо благодарности тычете мне в лицо детскими упреками.

– Детскими упреками?! – негодовала Настя. – Вы вмешались в мою жизнь бесцеремонным образом и таскаете за собой как куклу…

Страстный поцелуй заставил девичьи уста замолчать. Осада, которую сия неприступная крепость держала так долго, пала под натиском любовной страсти. Могла ли Настя еще минуту назад предположить, что в этом аду, среди разрывающихся ядер и свистящих пуль, ей будет так хорошо?

Бен, вбежавший в каюту чуть позже Плахова, стал невольным свидетелем ее блаженства. Пират сложил руки на груди, прислонился к дверному косяку и с удовольствием наблюдал, как истомившийся по ответному чувству Семен срывал со строптивых уст плоды любви. Но вдруг английский солдат занял место в первом ряду партера, заслонив Андерсену весь обзор. Бен тихонько взял солдатика за плечо, повернул к себе и приложил палец к губам. Служивый понимающе кивнул, и на лице его растянулась блаженная улыбка. Резкий удар в челюсть, что нанес Бен невольному зрителю, завершил действо.

Схватка на палубе была в самом разгаре, когда Самойлов заметил огонек, бегущий по шнуру. Ударом сабли Иван сбил пламя и продолжил бой. Но вот незадача: почти сразу на потухший шнур упал факел из рук убитого канонира. Огонек побежал быстрее прежнего. В пылу сражения его никто не заметил. На это и рассчитывал сэр Генри Арновиль. И мерзавцу наверняка удалось бы прихватить с собой на тот свет и наших героев, если бы не Бен Андерсен: он обнаружил тлеющий шнур, попытался затоптать пламя ногой, но безуспешно.

– Ребята! – завопил Бен.

Семен и Настя услышали отчаянный призыв, Настя даже прошептала «Там сейчас бабахнет…», но оба оказались не в силах прервать минуты блаженства.

– Она не гаснет! – причитал Бен, танцуя на шнуре. – Бежим, а?!

– Ага, – кивнул Плахов и снова припал к устам любимой.

И лишь угрожающее шипение шнура у самой бочки вернуло Семена к действительности. Он бросился допиливать толстые веревки.

– Все, вы как хотите, я пошел! – решил Бен больше не испытывать судьбу.

Глава 8, о разных способах употребления филейной части и нехорошем свойстве сокровищ

Очередная акула чуть не перевернула мощным плавником утлый плотик. Настя вскочила и, не скрывая ужаса, овладевшего ей, закричала:

– Смо… смотрите, смотрите! Там!

Плахов и Бен внимательно следили за морским чудищем. Оно медленно скользило рядом, надеясь на скорую и легкую добычу.

– Вот это рыба! – аж присвистнул Иван.

Однажды поймали они в Самойловке щуку пудов на пять – не меньше. Дворовая ребятня ей потом в пасть головы засовывала, забавлялась. Но по сравнению с этой громадиной та щука щуренком была.

Воронцова в который раз беспомощно оглянулась вокруг. Никакого намека на берег.

– И долго нам здесь еще плавать?

– От ветра зависит, – откликнулся Семен.

– Ну да, как повезет! – поддержал его Бен. – Может две недели, может три.

– Сколько?! – ужаснулась Настя.

Бен почесал бороду, прикинул в уме и успокоил нервную барышню:

– Ну, дней десять… точно.

Но Настя почему-то не успокоилась.

– То есть вы хотите сказать, нам предстоит десять дней плавать по морю без еды и воды? – спросила она у пирата.