Александр Авраменко - Красно Солнышко
У подножия холма – терем княжеский, на две половины разгороженный. В одной Гостомысл живёт со своей Эпикой-женой. Та уже тяжела. Во второй половине – Брячислав, холост пока. И когда себе невесту найдёт, супружницу, одним богам ведомо.
Так что в зиму славянский град вступает уверенно. Спокойны люди за будущее: амбары полны, зерна в достатке, одёжа добрая имеется, и скотина также. Кормов скоту наготовлено с избытком. И овощей полно, и яблок диких с грушами немерено набрано. Грибов насушено, засолено. Ягод замочено. Так что теперь ждать весны и дальше строиться, осваивать земли здешние. Планы великие в жизнь претворять. По весне вновь караван в родные края послать, снова людей привезти на поселение. Послать видаков[33] чертежи земель окрестных рисовать, искать полезное в землях. Будут ставить домницы, железо плавить, а ещё хочет князь построить корабль великий, по образцу получившегося нечаянно двулодника. Лес уже лучший отобран, сушится, уложен аккуратными штабелями. Ну, да посмотрят, что из этого выйдет. А пока…
На счастье брата, если откровенно, тяжко смотреть. Тот милуется со своей Эпикой, надышаться не может, особенно после вести радостной. А князю тяжело. Уже столько времени без женщины… Теперь же, когда медные откочевали невесть куда за стадами турьими, полюбилось Брячиславу, оседлавши коня, вдоль озера ездить, пока снега не выпали. На душе спокойней становится и легче. Зверь вокруг сейчас сытый, нагулял запасы жира под густой шкурой. Конь добрый. Так чего не побродить по лесам золотым от осенней листвы? Поразмышлять в тишине над будущим? Град – как махина отлаженная. Всё само собой делается, без суеты. Всяк знает, чем ему заниматься. Есть свои работы, домашние. Есть и общинные. Так что без дела никто не болтается. Можно и князю от трудов непрестанных роздых дать себе. А коли нет жёнки горячей, что может быть лучше такой вот прогулки по лесам осенним, озёра Великие окружающим? Вот и едет всадник мерным шагом вдоль берега. Там на птичье гнездо полюбуется, тут зверя спугнёт водяного, прыгнет выдра в волны спокойные, хвостом ударит, закрутится вода в воронке. А бывало, лежит зверь спокойно на спине, держит рыбину в лапах передних да грызёт неспешно. А как увидит человека невиданного, на коне восседающего, даже чуть приподнимется, любопытством обуянный. А Брячиславу смешно. Настолько уморительная мордочка у зверя, даже улыбается воин. Здесь ведь его никто не видит, и можно побыть иногда, на краткий миг, обычным человеком со своими радостями и горестями.
Так и ехал князь неспешно уже три дня, отдыхом наслаждаючись, пока не услышал плач горький, безутешный. Рыдает кто-то. Безнадёжно так. Отчаявшись. Удивился славянин, любопытство одолело. Направил коня на голос. Ведь всадник по лесу без шума едет. Тонет звук копыт в почве лесной, мягкой, да ещё толстым слоем листвы палой покрытой. Ветки конь раздвигает, те на место возвращаются, как проедет человек. Не ломает их. Раздвинул конь орешник грудью, и выехал князь на полянку крохотную. Там родничок бьёт небольшой. А посередине прогалины свалены в кучу несколько мешков не мешков, котомок не котомок. Кули какие-то квадратные, тощие. Иголками сосновыми вышитые. И на них сидит девица с ногой распухшей, роду-племени медного. На голове повязка узкая, через лоб пущенная, вышитая бисером[34]. Волосы цвета воронова крыла в две косы длинные заплетены. Платье на ней кожи тонкой. Тоже с узорами. Рядом нож каменный лежит да лук охотничий с десятком стрел. Ещё шкура турья. Тоже выделана, но с мехом. Вроде одеяла. На ногах… Тут Брячислав и замер: на одной ноге что-то вроде лаптя кожаного. А вот вторая – вся синяя, с багровыми пятнами. Да и вывернута безобразно. И вот девица эта и плачет безутешно. Заметила всадника невиданного, схватилась за лук, натянуть пытается, только руки дрожат, стрелу ухватить не может. Тут Брячислав с коня спрыгнул, ногой у неё оружие выбил. Меднокожая за нож хватается, но славянин каменное лезвие двумя пальцами взял, и хрупнул кремень под его рукой жалобно. На половинки развалился. Замерла девка, глаза прикрыла. Дрожит мелко-мелко. Князь по сторонам огляделся – не засада ли? Но не слышно никого и не видно. И следов свежих не видать. Присел на корточки перед девой, бережно ножку взял за пятку, осмотрел внимательно. Ясно всё стало. Сломала девица ногу. Видел такое Брячислав не раз. Воин всё же… А свои соплеменники, видать, её оставили, чтобы не держала род, который на кочёвку уходил. Дали припас какой-никакой, а дальше – прости. Или сама с голоду помрёшь, или зверь лесной сжалится, мученья твои прервёт. Суровый, видать, у медных закон. Жестокий.
Поднялся Брячислав на ноги. Снова осмотрелся. Сумки-конверты уже пустые. Видать, не первый день девица эта здесь сидит. А почему нога стала такой, тоже ясно – за водой ползала, кости поломанные шевелила. Вот и… Смотрит на неё князь, думает, что делать… Лицо у неё тонкое, правильное. Красива на удивление дева. Совсем как у славянского племени девицы, только кожа темнее. Оставить её, как родичи решили? Только не привыкли славяне человека в беде бросать! И что же делать-то? Взял её одеяло меховое, скатал в подушку. Привязал к седлу. Потом котомки девичьи вышитые в кучу собрал. Из седельной сумы вытащил скатку полотна узкого, коим раны бинтуют, повязки накладывают. Ножом засапожным махнул, ветку срубил в руку толщиной. Примерился, отрубил от той, сколь надобно. Затем вдоль на две части расколол. Снова на корточки присел, примерился, опять за ногу осторожно ухватился, а девица молчит, но уже глаза закатывать начала от испуга. Ладно. Приложил одну часть ветки к внутренней стороне голени, вторую – к другой. Подходит. Верно угадал. Взял рулон ткани, бережно бинтовать начал. Первый слой сделал, чтобы кожу уберечь. Дева, похоже, догадываться начала, что бледнокожий задумал. Немного успокоилась. Чуть ровнее дышать стала. А Брячислав тем временем палки прибинтовал плотно. Чтобы не тревожила девица свой перелом. Ноге сейчас покой нужен, дабы кость срослась.
Встал, вернулся к коню, снова в сумки перемётные полез. Достал оттуда каравай хлеба, мяса сушёного кусок, протянул меднокожей. Та чиниться не стала. А может, оголодать уже успела не на шутку. Сумки-то её тощие, пустые. Сходил к роднику, воды принёс в туеске. Напоил. Поела, попила. Заёрзала, на мужчину глядючи. Алеть щёки начали, ну куда уж больше-то? И так кожа красная. Понял князь – стесняется его. А дело делать нужно. Усмехнулся, взял коня под уздцы, отошёл в сторону, уздечку за ветку завязал, сам за кусты зашёл. Ждёт. Долго ждал. Потом вышел. Девка сидит спокойно. Не боится. То ли не сильничают меднолобые своих, то ли просто не думает об этом. Но лицо спокойное. Смотрит на мужчину уже с любопытством. Повязку трогает, дивится невиданной ткани.
