Поль Махалин - Крестник Арамиса
Элион спросил о путешественнице.
— Сударь, — ответил испанец, — сеньора оказала мне честь немного отдохнуть у меня.
— Тогда поставьте мою лошадь в конюшню и доложите даме, что ее соотечественник будет счастлив засвидетельствовать ей свое почтение.
Пабло Гинес осклабился, показав зубы цвета шоколада, прославившего на весь мир его страну.
— Кабальеро, — ответил он, — христианин не может совершать два дела сразу. Раз я должен заняться вашей лошадью, потрудитесь подняться на второй этаж. Какой-нибудь слуга сеньоры о вас доложит.
Крестник Арамиса вошел в гостиницу и направился к лестнице.
На первой ступеньке его уже ждала Вивиана.
— Я знала, что вы приедете, — заговорила девушка, — видела через жалюзи, как вы поскакали за мной. — И приложив палец к губам, добавила тише: — Я не доверяю слугам. Пойдемте в сад за домом. Там можно поговорить.
Молодые люди скрылись в глубине сада в беседке, увитой диким виноградом, где имел обыкновение отдыхать после обеда Пабло Гинес, любитель побренчать на гитаре, если время позволяло не только курить.
Вивиана рассказала всю историю своего замужества. Элион осуждал ее и одновременно восхищался благородством и героической преданностью девушки.
— Как могли вы, — спросила она, закончив свой рассказ, — как могли вы поверить, что я способна отдать руку другому, если меня к этому не принуждает высшая власть!.. Король приказал — я должна была подчиниться… Я сама попалась в капкан, который пыталась поставить ему. — Вивиана тяжело вздохнула: — Так вот в чем вы меня заподозрили!.. Вот в чем обвинили!.. Вот почему не любите больше!
— Заподозрил, обвинил! Да, возможно, так и было какое-то мгновение, в гневе, в отчаянии… Но никогда я не переставал любить вас… А сейчас люблю больше, чем раньше.
Вивиана зарыдала.
— Вы меня любите, а я не свободна!
— Но почему не свободна!.. Кто же вас связывает?
— Мой муж, — ответила она и, увидев волнение барона, тихо сказала: — Не бойтесь… Я графиня де Нанжи только по имени. Я дала понять графу, что, не имея возможности принадлежать любимому, не буду принадлежать никому…
Крестник Арамиса затрепетал от счастья.
— Но тогда, — сказал он, — как же вы считаете себя связанной с человеком, не имеющим на вас прав супруга?
— Не этим человеком я связана, а Богом, который слышал мою клятву.
— Бог освобождает от клятвы того, кто не накрепко связан на земле. Впрочем, — продолжал Элион, касаясь шпаги, — я знаю, как разрубить узел…
— Нет, нет! Только не это!.. Только не это!..
— А, так вы боитесь за графа!
— Я против любой схватки, когда человеческая жизнь в опасности.
— Тогда, значит, боитесь за его действия; опасаетесь, что если он узнает о моей любви к вам…
— Он знает… Я ему сказала… И если бы он в этом сомневался, я бы повторила ему свои слова…
— Тогда пойдемте со мной! Ведь он не может упрекнуть вас в измене… Скроемся в какой-нибудь незнакомой стране, где вы станете моей женой, а я вашим мужем…
— А мой отец?.. А король?.. А свет?..
— Вы непреклонны!
— Я страдаю не меньше, потому что тоже люблю вас. Но еще раз говорю, что не принадлежу больше себе. Надо ждать…
— Чего ждать?
— Ждать, когда я стану вдовой, — ответила молодая женщина спокойно.
Элион посмотрел на нее в изумлении.
— Насмехаетесь, — спросил он, — или говорите серьезно о такой ужасной вещи?
— Что же в этом ужасного? — покачала она головой. — Бог, который все делает разумно и во благо, не заставил бы меня стать супругой господина де Нанжи, чтобы этот союз длился долго.
— Но откуда эта убежденность? Почему вы так уверены?
— Потому что иначе случилось бы несчастье, чего я отнюдь не заслуживаю. Бог посылает нам испытания по двум причинам: во-первых, чтобы мы узнали себя и проверили прочность той связи, которая нас соединяет; и, во-вторых, чтобы вернуть нам счастье и заставить оценить его через сравнение…
— Черт возьми! Вы с ума меня сведете!.. Такая покорность судьбе, такое терпение!..
Вивиана коснулась пальцем его губ:
— Молчите!.. В те несколько мгновений, что нам осталось провести вместе, давайте не будем говорить о настоящем. Поговорим о прошлом, о будущем и подождем, мой друг. Господь великодушен, а мы заслуживаем счастья. Оно нам улыбнется.
Вечер наступил неожиданно. В пухе белых облаков зажглись звезды, стало прохладно, и у дороги шумели деревья.
Вивиана склонила голову, и довольно было легкого ветерка, чтобы ее нежные локоны коснулись губ барона, который не мог отвести глаз от своей возлюбленной.
Вдруг постоялый двор оживился — в окнах замелькали огни, послышались голоса.
— Это ищут меня, — сказала Вивиана. — Мне пора.
— А граф? — спросил крестник Арамиса.
— Граф сейчас у короля Филиппа. Мы встретимся с ним завтра в лагере генерала де Вандома.
Из гостиницы послышался голос:
— Сеньора, вы в саду?
— Я здесь, — ответила Вивиана.
Она вырвалась из рук господина де Жюссака и бросилась к дому.
Через несколько минут носилки отправились в Бриуэгу — зазвенели бубенцы мулов, захлопали бичами погонщики.
— Ну вот, — сказал себе лейтенант, — пора и мне отправляться искать Тресарди и моих гренадеров.
В это мгновение в сад вышли два человека. Оба были в облачении святых отцов — на них были подрясники из грубой шерсти с разрезами на бедрах, холщовые штаны, прямые мантии с накрахмаленными брыжами, ниспадавшими на грудь, а на головах — необъятные шляпы, такие, как у дона Базилио в комедии Бомарше, — головной убор, поистине сделавший знаменитым этого автора.
Крестник Арамиса вовсе не желал быть замеченным у Пабло Гинеса в то время, как он должен был входить в Гвадалахару со своим маленьким войском, поэтому он выскользнул из беседки и притаился за олеандрами, чтобы подождать, пока преподобные пройдут. Но те остановились совсем рядом.
— Итак, — произнес один из этих замечательных французов с явно германским акцентом, — вы уверены, что он приедет?
— Настолько уверен, — ответил другой, — насколько можно быть уверенным в слове, данном дворянином женщине.
Голос последнего показался барону знакомым.
— Он придет сюда завтра? — спрашивал первый падре.
— Да, ваше превосходительство, вечером.
— Один?
— Один и, вероятно, переодетый в кавалериста или драгуна.
Его превосходительство потер руки.
— Великолепно… Вот кампания и закончена… Благодаря вам, сударь, и вашей ловкости… Его императорское величество обязательно узнает, насколько хорошо вы и маркиза служите своему делу и как выполняете свой воинский долг.
