Джеймс Нельсон - Хозяин форта. Возвращение викинга

— Если это «Скиталец», — заметил Старри, — и командует им Орнольф… тогда он либо пьян, либо крепко ударился головой.

Торгрим кивнул. Он знал, что первое из двух предположений наиболее вероятно, но, с другой стороны, сомневался, что нечто подобное могло заставить Орнольфа так странно управлять кораблем. Поэтому Торгрим продолжил идти выбранным курсом, и вскоре они услышали шум бьющегося о берег прибоя, увидели, как море пенится длинными белыми полосами над рифами и разбивается о скалы, пронзившие водную гладь.

Драккар лег на курс левым бортом, удаляясь от берега. Если на корабле и заметили куррах, на него совершенно не обратили внимания. Намереваясь догнать лодку, команда принайтовила бы парус и села на весла, двигаясь прямо по ветру, а не стала бы поворачивать на другой галс — процесс медленный и утомительный.

— Это не «Скиталец», — наконец произнес Торгрим.

Теперь, когда они достаточно близко подошли к берегу, куррах качало в набегающих волнах. Они убрали парус и сели на весла, но пока в основном отдыхали, время от времени подгребая и держась кормой к морю, чтобы наблюдать за кораблем в отдалении.

— Мне кажется, ты прав, Ночной Волк, — согласился Старри.

Когда драккар опять развернулся в открытое море, они все еще находились слишком далеко, чтобы что-то разглядеть, но Торгрим понял, что он смотрит не на квадратный клетчатый красно-белый парус «Скитальца», да и обводы корпуса, изгиб носа и ахтерштевень выглядели не очень похоже.

— Судя по всему, это корабль Берси сына Иорунда, который называется «Морской Жеребец», — сказал Торгрим.

— Если так, там мы друзей не найдем, — ответил Старри.

— Точно, — согласился Торгрим.

Их сносило течением, они смотрели на далекий корабль, и Старри сказал:

— Смотри, Торгрим, там что-то в воде. — Он указывал куда-то на юг, по левому борту лодки, в ту сторону, где он сидел. — Возможно, это бревно. А в последнее время тебе с бревнами не очень-то везет.

Торгрим посмотрел туда, куда указывал Старри. В море что-то дрейфовало, коричневое и блестящее, метрах в пятнадцати от них. И вида оно было необычного; если не бревно, то явно что-то, сделанное из дерева: даже издали предмет выглядел рукотворным.

— Давай посмотрим поближе, — сказал Торгрим.

В любом случае он собирался плыть дальше на юг. Если это судно не «Скиталец», тогда «Скиталец», скорее всего, можно будет встретить где-то у мыса, откуда отчалил этот корабль.

Торгрим налег на свое весло, а Старри поднял свое, и куррах развернулся на киле, а потом они стали грести вместе. Меньше минуты понадобилось на то, чтобы преодолеть расстояние до качающегося на волнах предмета. И чем ближе они подплывали, тем яснее становилось, что он собой представляет, — такой предмет случайно с земли не смывает. К тому же он был закругленным и гладким — ни одно бревно так не выглядит.

— Похоже, какая-то резьба, — сказал Старри.

Еще один гребок, и викинги увидели, что это резная фигура с носа корабля — длинная шея, увенчанная изящным деревянным завитком, который закручивался внутрь, словно водоворот. Вся фигура была, наверное, метра полтора длиной, совершенно целая. Даже щип, которым она когда-то крепилась к носу судна, уцелел.

— Наверное, с потерпевшего крушение корабля? — предположил Старри.

— Может быть, — протянул Торгрим. Набежавшая волна лизнула фигуру, но она не двигалась. Волной ее не уносило к берегу, и Торгрим заметил, что посередине она перевязана веревкой, второй конец которой исчезал в воде. — Но смотри, кажется, она привязана к якорю, — добавил он.

Старри кивнул и внимательно вгляделся в воду.

— Видишь, вон там? — указал он на место метрах в шести от того, где они качались на волнах, если смотреть в сторону берега. — Похоже на опасный риф. Может быть, это оставили здесь как метку.

Торгрим тоже поднял голову. Совсем рядом едва выглядывал из воды опасный скалистый гребень, но набегающая волна не разбивалась о него, поэтому и вода не пенилась, не предупреждала об опасности моряков, плывущих к берегу.

Торгрим нахмурился.

— Может быть, — сказал он.

Ему это казалось маловероятным, но, с другой стороны, тем, кто частенько плавает в этих водах, мог понадобиться такой ориентир. Настоящая загадка. И Торгрим уже уделил ей больше внимания, чем хотел.

— Да уж… наверное, мы этого никогда не узнаем, — признался он.

Торгрим взялся за свое весло, Старри — за свое, и вместе они продолжили грести. Куррах стал набирать скорость, продвигаясь на юг, вдоль побережья, в поисках «Скитальца», в поисках своих товарищей, в поисках Харальда сына Торгрима.

Глава двадцать шестая

Скоро услышит милая

Скади колец о скальде:

Друг ее, твердый духом,

В смерче мечей не дрогнул.

Харальд всегда испытывал странные ощущения, прыгая в море.

Этот резкий переход из сухости во влагу, из тепла в холод, от неподвижности к движению казался ему каким-то неземным. А на сей раз прыжок был еще более странным. На секунду-другую они с Конандиль повисли в воздухе, прежде чем погрузиться в серо-зеленую воду. Он четко понимал, что происходит в этом мире над поверхностью воды: слышал злые и удивленные крики воинов Гримарра, разгневанный рев самого Гримарра, угадывал под собой длинные весла, которые он едва не задел, когда летел вниз. Или задел.

И тут он ударился о воду, холодную, как он и ожидал, но он привык к холодной воде, ведь вырос он, плавая во фьордах своей родной Норвегии. Море поглотило его, и он пошел вниз — знакомое и вместе с тем незнакомое ощущение. Звуки исчезли, свет стал рассеянным в полумраке у поверхности воды.

Он ощутил, как идет ко дну, но знал из многолетнего опыта, что нужно замереть на мгновение, прежде чем вырываться на поверхность. Харальд сознавал, что Конандиль сползла с его плеча, когда он благодаря своему весу и вертикальному погружению опустился глубже, чем она.

«Интересно, она умеет плавать?» — подумал Харальд и понял, что перестал погружаться. Он поднял голову. Поверхность воды освещалась тусклым солнцем, он видел силуэты весел «Крыла Орла», его огромный остов и Конандиль, бьющуюся, как пронзенная гарпуном рыба.

Харальд оттолкнулся ногами, взмахнул руками, поднырнул под Конандиль, обхватил девушку за талию и стал подниматься на поверхность, подальше от весел. То, как девушка молотила руками и ногами по воде, говорило Харальду о том, что плавать она не умеет, но когда они вновь оказались над поверхностью воды, в свете дня он понял, что дело обстоит намного хуже: девушку охватила слепая паника. Она закричала — жалкая попытка, поскольку она едва не захлебнулась. Конандиль кашляла, отплевывалась, снова кричала. Девушка вцепилась Харальду в голову и шею и, обезумев от ужаса, старалась вскарабкаться на него, выбраться из этого зыбкого мира.

— Успокойся! Успокойся! — кричал Харальд. — Я…

Больше он ничего сказать не успел. Конандиль уперлась коленом ему в плечо и попыталась встать, отчего Харальд вновь ушел под воду, лишив ее поддержки, и ее паника только усилилась.

Харальд сохранял спокойствие. Он отплыл в сторону, вынырнул не под Конандиль, а рядом с ней, чтобы она не могла до него дотянуться. Харальд не понаслышке знал, как ведут себя в воде испуганные люди. Ему уже приходилось спасать тех, кто не умел плавать.

— Послушай, Конандиль! — прокричал он, но девушка оказалась быстрее и проворнее тех, кого Харальду довелось спасать. А все они были мужчинами.

Она молотила руками по воде и брыкалась; ей удалось ухватиться за его тунику — он даже увернуться не успел, и опять она карабкалась на него, найдя себе опору, вцепившись ногтями ему в лицо, зажав в кулаках целые пучки его волос.

И вновь Харальд ушел под воду, но на сей раз сделал это намеренно, а не потому, что его отправила туда Конандиль. Он предполагал, что девушка отпустит его до того, как над ней сомкнется вода, и оказался прав: она разжала пальцы и стала барахтаться, а Харальд наблюдал за ней с безопасной глубины.

Он опять отплыл в сторону, на этот раз вынырнув у нее за спиной. Она повернула к нему голову. Рот ее был открыт, глаза стали круглыми, как щиты, зрачки расширились от ужаса. Она барахталась, как резвящийся ребенок, хотя на ее испуганном лице не было ни тени игривости, когда она пыталась ухватиться за Харальда.

Харальд одним мощным рывком подплыл к ней, обхватил ее хрупкое тело своей сильной рукой, притянул к себе. Она прижалась к его груди, и, хотя она постоянно брыкалась и махала руками, было несложно удерживать ее в таком положении. Пока она была прижата к нему спиной, она не могла до него достать руками и ногами.

— Я держу тебя, я тебя держу… Все будет хорошо, — успокаивал ее Харальд.

Ему хватило ума говорить по-ирландски, и он почувствовал, как ее ужас слегка отступил, как будто ослабили натянутый канат, и она почти перестала брыкаться.