Алый Первоцвет неуловим - Эмма Орци
Осознав свою ошибку, Маргарита устыдилась, что хотя бы на одно мгновение выдала свои чувства, и, гордо откинув назад голову, бросила на своего врага взгляд, полный презрения и насмешки. Последний ответил ей снисхождением и жалостью. Воистину в мучительном отчаянии этой красивой женщины было что-то утонченное и возвышенное.
Он поклонился ей, низко опустив голову, дабы скрыть светившееся во взгляде сквозь сострадание торжество.
Сэр Перси, по своему обыкновению остававшийся все столь же невозмутимым, решительно взял со стола колокольчик.
– Простите мое самовольство, месье, но ее чести будет лучше удалиться к себе, она очень устала.
Маргарита бросила на него благодарный взгляд. В конце концов, она была всего лишь женщиной и просто боялась упасть в обморок. Для себя она уже окончательно решила, что из этой ловушки есть только один выход – смерть. И она приготовилась к этому. Единственное, чего бы ей сейчас действительно хотелось, – это умереть в объятиях мужа. Так что теперь, когда она была уже просто не в состоянии ни говорить, ни взглянуть в любимое лицо, она была вполне готова уйти.
Едва раздался звонок, в комнате появился солдат.
– Если леди Блейкни желает идти… – сказал Шовелен.
Она кивнула. Шовелен отдал приказание, и два солдата появились около нее, готовые проводить в камеру. На пути к двери она прошла в двух шагах от мужа, который при этом склонился в почтительном поклоне.
Маргарита протянула ему свою ледяную руку, и он, следуя высшей лондонской моде, с куртуазной грацией великолепного английского джентльмена взял ее и, низко опустив голову, поцеловал нежные кончики пальцев.
И только немного погодя она обратила внимание на то, что сильная рука его дрожала при этом, а губы, на мгновение коснувшиеся пальцев, пылали огнем.
Глава XXVII
Решение принято
И вновь два человека остались одни в комнате. До некоторого времени у Шовелена не проходило ощущение того, что не все решено; он все еще сомневался, действительно ли примет сэр Перси эти оскорбительные условия, поставленные перед ним, или же гордость его в конце концов возьмет верх и пленник ответит холодной и презрительной отповедью.
Но теперь утонченному дипломату открылся еще один секрет. Это имя, нежно прошептанное совершенно сломленной женщиной, поведало ему такую сказку страстной любви, о которой он даже и не догадывался. И с того момента, как он сделал это открытие, его сомнения по поводу решения сэра Перси окончательно развеялись. Блейкни – отчаянный авантюрист, в любой момент готовый швырнуть свою жизнь на карту, мог бы колебаться – подписывать или не подписывать приговор о собственном бесчестии в обмен на спасение жены от унижений и позора, от ужасной судьбы, которую ей готовят, но Блейкни – страстно влюбленный в такую женщину, как Маргарита, – не посчитается с целым миром.
Только на одно мгновение сердце Шовелена пронзил неожиданный страх, когда он стоял лицом к лицу с двумя людьми, которым он так много причинил зла. Это была мысль о том, что Блейкни, отмахнувшись от десятков невинных жизней, поставленных на карту, позабыв обо всем, рискнет тотчас же спасти свою жену.
Но только одно мгновение Шовелен чувствовал, что жизнь его в опасности, что Сапожок Принцессы и в самом деле может вдруг сделать отчаянную попытку спасти жену и себя. Это чувство покинуло его почти сразу же. Он ясно увидел, что Маргарита никогда не воспользуется таким спасением, – она связана! связана! связана! И в этом заключались его торжество и его триумф!
Едва лишь Маргарита вышла из комнаты, сэр Перси, не сделавший ни малейшего движения вслед за ней, сразу же повернулся к своему противнику.
– Так вы говорите, месье?.. – спросил он.
– О, мне больше нечего добавить, сэр Перси. Мои условия вам ясны… или я ошибаюсь? Вы и леди Блейкни будете немедленно освобождены, как только напишете мне вашей собственной рукой письмо и подпишете его здесь же, в этой комнате, в моем присутствии и в присутствии еще некоторых персон, которых я сейчас не вижу необходимости называть. И, кроме того, вы возьмете из моих рук деньги, настоящие и хорошие деньги. В противном случае – длительное, чудовищно унизительное для вашей жены пребывание в тюрьме Темпль, медленный, насколько только возможно растянутый суд и под конец счастливое избавление – гильотина… Я мог бы то же самое рассказать и о вас, но знаю, что вас это мало обеспокоит.
– О, какое великое заблуждение, месье… Я даже очень обеспокоен… глубоко обеспокоен, уверяю вас… И весьма протестую против окончания своей жизни на вашей чертовой гильотине… Мерзейшая, я бы сказал, отвратительнейшая вещь… Мне говорили, что у вас там стрижет волосы какой-то совсем неопытный парикмахер… бррр… Хотя идея национального празднества мне нравится… И хорошенькая шлюшка Кондей в костюме богини, ммм… А пушечные выстрелы при амнистии… Вы ведь начнете палить из пушек, не так ли, месье, начнете?.. От них дьявольский шум, но иногда они даже очень эффектны, или вы со мной не согласны, месье?
– Конечно же, безусловно, очень даже эффектны, сэр Перси, – ухмыльнулся в ответ Шовелен. – И мы непременно начнем палить с каждого форта, если это доставит вам удовольствие…
– К которому часу, месье, должно быть готово мое письмо?
– Боже мой, да когда вам будет угодно, сэр Перси.
– «Полуденный сон» может сняться с якоря в восемь… За час до этого вас устроит?
– Вне всяких сомнений, сэр Перси… Удостоите ли вы меня чести воспользоваться моим гостеприимством в этих не слишком комфортных апартаментах до завтрашнего вечера?
– Благодарю вас, месье…
– В таком случае, я полагаю, сэр Перси, что…
Громкий и звонкий смех Блейкни прервал его:
– Что я иду на эту сделку с тобой, мужик!.. Черт побери! Слышишь, ты… иду!.. Все напишу, все подпишу… А ты чтобы к этому времени подготовил нам ксивы… Так завтра в семь, говоришь? Что ты на меня так уставился, мужлан?.. Письмо, подпись, деньги, свидетели твои… все готовь… Я принимаю, говорю тебе… Только теперь, ради всех дьяволов преисподней, дай мне поесть чего-нибудь и приготовь постель. Клянусь… чертовски устал.
И сэр Перси без лишних слов вновь позвонил в колокольчик с громким и диким хохотом. После чего его смех вдруг растворился в мощном зевке, и отчаянный заговорщик, рухнув на стул и вытянув длинные ноги, приготовился тут же тихо и мирно заснуть.
Глава XXVIII
Ночной дозор
Многое выпало на долю Булони, этого сонного провинциального городка, тянувшего свое вялое существование даже в те дни, когда Великая французская революция сотрясала
