Ксавье Монтепен - Рауль, или Искатель приключений. Книга 2

— А! придется воевать?

— Да.

— С кем?

— Вам скажут после.

— Хорошо. Но заплатят ли мне как следует?

— По-королевски.

— А кто заплатит?

— Я.

— Вы? — вскричал Ла Роз, бросив взгляд на потертый костюм Рауля. — Вы? — повторил он с возрастающей недоверчивостью.

— Это вас удивляет?

— Немножко.

Рауль улыбнулся.

— Я могу вас успокоить, — сказал он и вынул из кармана горсть золота.

— Вот неопровержимые аргументы, — вскричал ослепленный Ла Роз, — теперь я убежден совершенно…

— Есть у вас друзья? — спросил кавалер.

— Как не быть!

— В таком же положении, как вы?

— Немного в худшем, если только это возможно.

— А можно ли положиться на этих людей для исполнения одной отважной экспедиции?

— Я ручаюсь за них как за себя.

— Знаете вы, где их найти?

— Почти… хотя жилища их довольно неопределенны… Но все-таки где-нибудь… например, под мостами, я найду их…

— Прекрасно.

— Сколько вам нужно?

— Шестерых. Вы будете седьмой, и вам я поручаю начальство над ними.

— Найду.

— Скоро?

— Через два дня.

— Больше ничего не нужно. Теперь, когда я вижу, что мы, без малейшего сомнения, сойдемся в условиях, я тотчас же приступлю к делу и объясню вам, в чем оно состоит.

— Клянусь моей гитарой и моей шпагой! — вскричал Ла Роз, — я весь превратился в слух…

Бесполезно рассказывать здесь, о чем условились в этот вечер кавалер де ла Транблэ и отставной сержант французской гвардии. Достаточно сказать, что прежде чем Рауль вышел из кабака, порядочную кучку золотых монет вложил он в дрожащую руку Ла Роза. Последний, опьянев от радости и водки, но распевая как трубадур, отправился в свое неизвестное жилище. Рауль же в два часа утра воротился в свой дворец через садовую калитку. Жак ждал его у камина.

XVIII. Путешествие

Прошло две недели после того вечера, как Рауль де ла Транблэ заключил известное условие с отставным сержантом Ла Розом в грязном кабаке под вывескою «Союз Марса и Венеры».

Теперь, читатель, мы оставим на время Париж, если вы хотите, и переселимся в Пикардию, немного подалее Аббевилля.

Было около шести часов вечера. Заходящее солнце исчезало за невысокими холмами, обагряя горизонт последним блеском своих огненных лучей и окаймляя золотистой бахромой розовые облачка, носившиеся по чистому небу. Большая дорога извивалась пыльной лентой между обработанными полями, обрамленными длинным рядом яблонь, на которых краснели сочные яблоки. Первые обещали обильную жатву, вторые — вкусный сидр.

Небольшая группа всадников ехала по этой дороге умеренной рысью. Всадников было девять человек. Случайно ли они ехали таким образом, что составляли авангард, корпус и арьергард, как говорится на языке военных? Авангард состоял из одного человека, ехавшего шагах в двенадцати впереди его товарищей. Шесть всадников составляли корпус. Остальные двое ехали позади, шагах в двадцати. Все эти люди, исключая двух последних, были одеты одинаково, не в ливреи, не в мундиры, но во что-то среднее между солдатской и лакейской одеждой; у всех были длинные усы, огромные рапиры, пистолеты в кобурах и небольшие чемоданы за седлом. Лошади были крепкие, способные перенести продолжительную езду.

Всадник, ехавший в авангарде, распевал веселые куплеты. По этой характерной черте читатели узнают отставного сержанта французской гвардии Ла Роза, прозванного Ключом Сердец и вежливым трубадуром.

Шестеро всадников, ехавших за ним, были завербованы им для Рауля де ла Транблэ. Кавалер и его верный Жак ехали позади. Рауль был одет почти по-военному. Жак был в ливрее, но не цвета рода де ла Транблэ.

Всадники приближались к цели путешествия. Оставалось проехать одну деревню, а потом налево, среди столетних дубрав, можно было уже видеть гербованные флюгера того замка, в котором Рауль так долго жил как приемный сын маркиза Режинальда.

С самого утра Рауль, взволнованный воспоминаниями, был глубоко озабочен и не обменялся ни одним словом с Жаком. Молодой камердинер уважал молчание своего господина. Таким образом прошел почти целый час. Скоро с высоты небольшого возвышения всадники заметили при неверном свете сумерек огни, горевшие в деревне, на расстоянии полулье. Заметив огни, Ла Роз, пришпорив лошадь, повернул ее и галопом подсказал к Раулю. Потом, поклонившись ему по-военному, сказал:

— Здесь мы остановимся?

— Здесь, — отвечал Рауль.

— В таком случае я поеду на рекогносцировку и, если вы позволите, велю приготовить ночлег и закажу ужин?..

— Поезжайте.

Ла Роз поклонился снова и поехал скорой рысью, ясно доказывавшей, что отставной сержант торопился добраться до ночлега.

Через двадцать минут остальные всадники доехали до деревни и увидали Ла Роза, стоявшего у ворот гостиницы. Хозяин я слуги засуетились. Лошадей отвели в конюшню, а всадники, отстегнув чемоданы, привязанные за седлами, вошли в кухню. В огромной печке пылал яркий огонь. Две служанки наскоро ощипывали уток, цыплят и индеек, а мальчик устанавливал вертел, который готовился вертеть толстый белый пудель. Этот огонь, движение и вся деятельность имели праздничный вид и возбуждали аппетит.

Ла Роз почтительно подошел к Раулю, имени которого он не знал до сих пор, и спросил его:

— Вы окажете нам честь отужинать сегодня с нами?

— Нет, — отвечал Рауль, — я нездоров и устал… Мне подадут ужин в мою комнату…

Хозяин услышал эти слова и поспешил проводить кавалера в комнату, приготовленную для него по приказаниям Ла Роза. Скоро хозяин принес ужин; но Рауль не был голоден и едва дотронулся до кушаний, расставленных перед ним.

— Жак, — сказал он потом, — ступай в конюшню, вели оседлать мою лошадь и сам присмотри за этим.

— Вы уезжаете, кавалер? — вскричал Жак.

— На один час, не более.

— Но теперь уже настала ночь… вы заблудитесь…

Печальная улыбка появилась на губах Рауля.

— Я знаю здешний край, — сказал он, — повинуйся и ступай скорее!

Жак поклонился и вышел. В ту минуту, когда он подходил к двери, Рауль сказал:

— Не забудь осмотреть, заряжены ли седельные пистолеты.

Жак отвечал утвердительно и удалился.

XIX. Огонь и кровь

Через несколько минут Жак вернулся.

— Лошадь готова, — сказал он, — и как вы мне приказали, я старательно осмотрел пистолеты.

— Хорошо, — отвечал Рауль и, надев шпагу и шляпу, вышел.

Проходя по коридору мимо общей залы, Рауль услыхал громкие голоса, звон стаканов и пение Ла Роза. На дворе конюх держал его лошадь. Рауль проворно вскочил в седло, пришпорил лошадь и поскакал галопом по большой дороге.