Алан Берджесс - Гибель на рассвете.Подлинная история убийства Гейдриха
Те два полицейских, которые гнались за Яном почти до моста, теперь, задыхаясь, поднялись обратно в гору. Тот, в которого Ян выстрелил, оказался совершенно невредим, он во-время отскочил в сторону. Теперь он взялся руководить.
Подобное дело могло означать продвижение по службе. В это время с горы спускался небольшой хлебный фургон, и этот полицейский с важным видом поднял руку. Фургон остановился, смущенный и озабоченный человечек высунул голову из окна.
— Вы немедленно доставите рейхспротектора в Булову больницу, — строго сказал полицейский. Он уже начинал чувствовать вкус предстоящего повышения.
— Но я везу… — начал булочник, напуганный формой, но пытаясь все же отстоять свои права.
— Не надо спорить! — предостерег его полицейский. — Делайте, что вам говорят. Это — неотложно.
Лицо Гейдриха было теперь таким же зеленым, как его форма. На его кителе было два или три небольших надреза на спине, но они не казались сколько-нибудь значительными. Он держал руку прижатой в области почки. Полицейский усадил его на сиденье фургона рядом с водителем. Гейдрих застонал и, с трудом шевеля губами, потребовал свой портфель из автомобиля. Второй полицейский подал ему портфель. Водитель сел в фургон и включил стартер, но не успел он тронуться с места, как Гейдрих истерически закричал.
Маленький водитель выключил зажигание и вышел искать помощи.
— Я не понимаю, — ныл он. — Неужели генерал не видит, что я не говорю по-немецки? — Он чуть не плакал. Из этого не могло выйти ничего, кроме беды. Ну почему это должно было случиться с ним, бедным булочником, который знает только свое дело и делает его как может, не занимается политикой и прилично себя ведет?
— Молчать! — сказал навязчивый полицейский и пошел говорить с Гейдрихом. Вернувшись, он отругал булочника так, будто все происшедшее было делом его рук. Он что — не понимает?
Рейхспротектору нестерпимо больно сидеть. Он хочет лечь в фургон.
— Но там все в муке, старые грязные короба и корзины. Я не думал… — ныл булочник.
— Перетащите меня! — стонал Гейдрих. — Быстрее!
— Сию минуту, герр генерал! — важно сказал полицейский.
Взмахом руки отогнав толпу, он помог Гейдриху перебраться в зад фургона. Крыши у него не было. Они опустили задний борт, Гейдрих вполз внутрь и лег на спину, положив вытянутую ногу на одну корзину. Фургон тронулся, и исполняющий обязанности рейхспротектора Богемии и Моравии, угнетатель чехов, палач евреев, убийца, мучитель, садист, вздрагивал на каждой кочке на дороге, судорожно сжимая борт белыми от напряжения пальцами левой руки.
Пораженные служащие клиники вытащили носилки и унесли его внутрь больницы. Из приемного отделения полицейский позвонил в Град и спросил кого-нибудь из высокопоставленных офицеров.
Когда его наконец соединили с одним из старших офицеров, и он рассказал, в чем дело, наушник телефонной трубки чуть не взорвался в руках полицейского. Покушение на рейхспротектора?! Чепуха! Полнейшая чушь! Кто посмеет пойти на это?!
Рейхспротектор в данный момент едет в аэропорт.
Полицейский, слегка смущенный этой яростью, начал сначала.
— Уверяю вас, — сказал он, — что в данный момент он лежит на больничной койке в Буловой клинике. Думаю, он ранен в спину. У него на руках, кажется, очень важный портфель.
От этого известия нацистский офицер, казалось, совсем обезумел. Он всячески поносил полицейского, ругал его, обзывал дураком. Вежливо и волнуясь, ибо он говорил с очень большим начальником, полицейский терпеливо дождался, пока тот кончит, а затем повторил свой рассказ слово в слово.
Важный офицер впал в неистовство. Разве он не знает, что рейхспротектор Гейдрих является руководителем СД? Все члены СД, даже самого низкого ранга, священны и неприкосновенны.
Сама мысль, что кто-то может совершить попытку покушения на руководителя СД, является надругательством над здравым смыслом. Полицейский вежливо начал все сначала.
— Должен сообщить вам, что рейхспротектор Гейдрих серьезно ранен и в данный момент лежит на койке в Буловой клинике…
Офицер бросил трубку. Не прошло и получаса, как клиника была окружена отборными отрядами эсэсовцев. Койки, на которых лежали чешские пациенты, были немедленно выставлены в другие палаты. Телеграммы-молнии полетели в Берлин. Сам фюрер был в бешенстве. Гиммлер готовился вылететь в Прагу.
Лучшие немецкие врачи и хирурги готовились к вылету в Прагу.
Пражское радио прослушивалось повсюду разными службами, и это событие попало в заголовки новостей по всему миру.
Нацистский улей загудел, как будто по нему ударили тяжелым молотом. Их безумство теперь могла успокоить только самая страшная месть.
В полночь заревели моторы грузовиков, и отряды немцев в железных касках, собранные из казарм и квартир по всей Праге и ее окрестностям, погрузились в них. Каждый получил приказ, каждому была поставлена цель. Все проходы должны быть тщательно осмотрены, все дома в выбранных районах должны быть блокированы и обысканы. Любое проявление сопротивления должно немедленно караться смертью. Все подозрительные личности без документов подлежат немедленному аресту и доставке для допроса.
Машины заревели, и клубы дыма из их выхлопных труб устремились к звездному небу. Грузовики с высоким верхом загромыхали по улицам, и жители Праги, слыша их, беспокойно ворочались во сне.
Найти людей, покушавшихся на Гейдриха! И охота началась.
Ян Кубиш, вконец измотанный, приняв лекарство, спал в кресле у тетушки Марии. Йозеф спал более спокойно в доме Фафки. И по всей Праге, где скрывались вновь прибывшие парашютисты, они спали беспокойно и были настороже.
В квартире госпожи Терезы дремал в кресле полностью одетый лейтенант Опалка. К четырем часам утра он глубоко уснул.
Когда Ян и Йозеф не пришли на заранее назначенную встречу, чтобы обсудить дальнейшие планы, он понял, что что-то не вышло. Сообщения, переданные по радио, это подтвердили. Теперь он был готов к началу террора. Госпожа Тереза первой услышала звонок в квартире дворника внизу. Посмотрев в окно, она увидела отблеск железных касок и услышала рокот голосов.
Она бросилась будить Опалку, но он тоже услышал и застегивал куртку. Она посмотрела на него с ужасом.
— Это может быть всеобщим обыском. Я думаю, это — солдаты, а не гестаповцы.
Опалка знал, что разница между вермахтом и гестапо — чисто теоретическая.
— В тайник — быстро! — сказал он.
Квартира была небольшой: гостиная, столовая, кухня и спальня. Они быстро перешли в гостиную комнату. Ненаблюдательному глазу казалось, что в ней абсолютно негде спрятаться. Круглый стол, стулья, у одной стены — кушетка с деревянными подлокотниками, накрытая полосатым сатиновым покрывалом, две диванные подушки по краям. Над ней на стене висит книжная полка. Справа — небольшой встроенный стенной шкафчик, внутреннее пространство которого используется для хранения щеток и тряпок.
