Луи Буссенар - Капитан Сорвиголова

Один из таких искусственных водоемов, размещенный между Блумфонтейном и Ледибрандом, на расстоянии семидесяти километров от обоих городов, имел столь большое стратегическое значение, что англичане поспешили овладеть им еще до того, как вошли в столицу Оранжевой Республики.

Поражение генерала Кронье повлекло за собой, как известно, снятие блокады с Кимберли и Ледисмита. И лорд Робертс получил полную возможность, не заботясь о флангах, сосредоточить войска для вторжения в Оранжевую Республику с востока и запада. Буры, отступавшие очень поспешно, не успели даже взорвать это водохранилище, а бдительность, с какой следили за ним англичане, казалось бы, исключала возможность какого бы то ни было диверсионного акта.

Охрана бассейна была возложена на два эскадрона улан, два батальона драгун и одну артиллерийскую батарею. Это были довольно внушительные силы, если даже не считать проходивших мимо полков, которые ежедневно устраивали здесь привал. Часовые, находившиеся друг от друга в пределах слышимости и размеренно вышагивавшие вдоль вековых стен, за которыми поблескивала на солнце вода, не разрешали приближаться к сооружению сколь-либо подозрительным людям.

Однако окрестным фермерам англичане позволяли по-прежнему поить скот, — разумеется, не по душевной доброте своей, ибо англичане ничего не делают без заднего умысла. Расчет на сей раз заключался в том, что у фермеров было пять-шесть сотен дойных коров (упряжные быки находились в военных обозах), дававших превосходное молоко, из которого крестьянки сбивали вкусное масло. А этими продуктами, как известно, особенно любили полакомиться уланы, драгуны, артиллеристы, да и волонтеры не прочь были их отведать. Скот мог пригодиться также и в случае перебоев с поставками продовольствия для армии.

Мужчины, и молодые и старые, ушли на войну, и скотину на водопой гоняли женщины. Да и дело-то было нехитрое: послушные животные прекрасно знали дорогу и шли не задерживаясь.

В тот день, о котором пойдет наш рассказ, три молодые крестьянки пригнали сюда сотни полторы коров. Впереди, рядом с телкой с бронзовым колокольчиком на ошейнике, шествовала крепко сбитая белокурая девушка в чепчике, похожем на голландский, и с большой корзиной в руке. За ней следовала другая — живая смуглянка в невообразимой соломенной шляпке с поблекшими искусственными розами. Как и первая, она шла, скромно опустив глаза, но было заметно, что это давалось ей нелегко. У нее на руке висела точно такая же корзина, как, впрочем, и у третьей, худенькой, неловкой, почти жалкой на вид девушки, замыкавшей процессию.

Уланский сержант, подойдя к первой погонщице, поклонился с утонченной изысканностью гарнизонного вояки и отпустил банальную любезность. Девушка остановилась как вкопанная, немая и равнодушная к нему.

Ко второй погонщице обратился капрал, а один из солдат — к третьей. Результат тот же: ни взгляда, ни слова, ни движения! Солдаты расхохотались, а сержант воскликнул:

— Настоящие дикарки! Бог мой, до чего же они глупы! — и уже серьезно сказал первой девушке: — Я вижу вас здесь впервые, красотка, и вам должно быть известно, что мне приказано осматривать вещи у всех, кто идет к водоему. Что там у вас в корзине?

Но «красотка» стояла по-прежнему не шевелясь и тупо глядела перед собой широко раскрытыми глазами.

— Да она просто деревянная, клянусь честью! А может быть, из папье-маше? — И, снова рассмеявшись, он осторожно взял корзину и, заглянув в нее, произнес: — Бутерброды с маслом, фрукты, какие-то тряпки, вязанье… В общем, ничего страшного. Проходите!

Капрал и рядовой, подражая сержанту, со смехом заглянули в корзины двух других крестьянок и, в свою очередь, повторили:

— Проходите!

Но те, словно окаменев, не двигались с места. Тогда солдаты жестами предложили им продолжать свой путь.

Девушки поняли наконец и скрылись за стеной водоема. И все время, пока их коровы пили, громко фыркая, солдаты потешались над подружками, не скупясь на весьма грубые шуточки.

— Честное слово, будь моя невеста Фанни Уолтер, на которой я женюсь после войны, столь же болтливой, как эти девчонки, я считал бы себя счастливейшим человеком во всем королевстве! — заметил один из них.

— А может быть, они глухонемые? — предположил другой.

— Говорят, глухонемые — самые идеальные хозяйки! — гоготал третий.

— Дикарки, по-английски не понимают! — пожал плечами сержант.

А девушки открыли между тем свои корзины, достали оттуда по куску хлеба с маслом и, храня все то же невозмутимое молчание, принялись с аппетитом уплетать завтрак, запивая его водой из бассейна, которую черпали прямо пригоршнями.

Когда огромное стадо потянулось обратно, одному из солдат взбрела в голову мысль напиться молока. Он остановил шествовавшую впереди корову, подозвал товарища, у которого была выкрашенная в цвет хаки жестяная кружка, и, попросив его подержать сию емкость, принялся доить. Но то ли у него не было опыта в этом деле, то ли он причинил животному боль, но буренка вырвалась и так угостила задней ногой обоих томми[119], что они полетели в разные стороны и брякнулись оземь.

Обескураженные и взбешенные любители молока смущенно поднялись под взрыв оглушительного солдатского хохота.

Худая и с виду неуклюжая девушка, не проявлявшая до сих пор никаких признаков любезности, подняла с земли кружку и, мигнув черноволосой товарке, нежным тремоло[120] успокоила рассерженное животное. Взявшись за соски коровы с чисто профессиональной ловкостью, она в несколько секунд наполнила посудину пенящимся молоком и просто, без церемоний, неловким движением протянула солдату, потиравшему ушибленные места.

Залпом осушив сосуд, англичанин улыбнулся:

— У вас доброе сердце. Не стану предлагать денег, чтобы не обидеть вас, но благодарю от всей души.

Тут же, помахивая кружками, к девушке подошли и другие солдаты, прося и им нацедить молока.

В ответ странная пастушка тихонько свистнула, и коровы, тесня друг друга, рысью пустились прочь. Образовалась настоящая живая стена, пробиться через которую было нельзя.

Красивая блондинка в голландском чепчике заметила между тем на стене бассейна объявление, на котором рукою ротного писаря были начертаны следующие недостойные цивилизованного человека слова:

«Тысячу фунтов стерлингов тому, кто доставит живым или мертвым капитана Сорвиголову.

Прочитав объявление, девушка прикусила губу, чтобы сдержать лукавую улыбку, и спокойно пошла дальше.