Джайлс Кристиан - Кровавый глаз

— Некоторое время назад здесь прошли какие-то ребята, — сказал Флоки, указывая на густые заросли. — Однако этой же самой дорогой они не возвращались. Кстати, ты сегодня выглядишь просто превосходно.

— Ты их не разглядел? — спросил я, чувствуя, как сердце бешено заколотилось в груди. — Что они делали в лесу ночью?

— Может, охотились? — предположил Флоки, однако я понял, что он и сам в это не верил.

Норвежец пристально посмотрел на меня. Где-то в лесу завыл волк, и этот звук разорвал ночную темноту. Флоки сплюнул и левой рукой схватился за рукоятку меча, отгоняя силы зла.

— Одним из них был Асгот, это я тебе точно говорю, — сказал он. — Кашель старого ублюдка слышно за целую милю. Остальных я не узнал.

Я хотел было встать, но Флоки схватил меня за плечо.

— Ворон, лучше не суйся в это. Послушайся меня. Некоторые из нас уверены в том, что ты и этот немой старик принесли нам несчастье.

Я стряхнул его руку, поднялся на ноги, пристально поглядел в прищуренные глаза Флоки, крепче сжал копье.

— Может быть, я и вправду пришел к вам вместе с бедой. Ваш собственный ярл сказал, что видит во мне смерть. А ты, Флоки, видишь свою гибель? — дерзко спросил я. — Ты ее боишься?

— Ступай, Ворон, — усмехнулся он, кивнув туда, куда уже указывал. — Сам создавай свою судьбу, если считаешь, что можешь. Кое для кого, думаю, уже поздно.

Я бросился бежать через чащу, не обращая внимания на ветки, которые хлестали меня по лицу и рукам. Где-то снова завыл волк, и я понял, что норны, девы, определяющие судьбы людей, плетут свои черные узоры. Мне не удастся их остановить.

Я углубился в лес, услышал чей-то голос, застыл и прислушался. Тишину нарушали только звуки ночного леса. Кто-то уловил мое приближение, поэтому скрытность теперь не имела значения. Я побежал, спотыкаясь о корни. Тихий голос теперь звучал отчетливо. В нем слышалось нечто такое, отчего у меня замерло сердце.

Я оказался на месте гораздо быстрее, чем предполагал. Могучий ствол древнего дуба господствовал над небольшой поляной. Глум и Эйнар Страшилище уставились на меня широко раскрытыми глазами, словно ожидали увидеть самого Отца всех. Затем они снова повернулись к старому дубу. Я увидел в тени годи Асгота и понял, что бежал именно на его голос. Лицо старика было перепачкано чем-то темным, белки глаз светились в темноте.

— Где Эльхстан, Глум? — спросил я, левой рукой направляя на него копье Брама, а правой хватаясь за рукоятку меча, висевшего на поясе.

Асгот продолжал распевать заклинания. Глум, избегая смотреть мне в глаза, указал на дуб, на его скрюченные черные ветви и листья, трепещущие на ветру. Приглядывая одним глазом за Глумом, я приблизился, обошел вокруг толстого ствола и нашел своего друга. Эльхстан свисал с толстой ветки. Он был подвешен на ней за руки. В лунном свете его обнаженное тело горело серебром.

— Эльхстан! — воскликнул я.

Старый столяр был мертв. Точнее, должен был быть, однако его левая нога билась в жутких судорогах. Всю грудь рассекала страшная черная рана, внутренности вывалились и висели на соседней ветке спутанными веревками. Меня вырвало горькими комками.

— Убью! — взревел я, метнул в Глума копье, но промахнулся и схватился за меч.

Эйнар и Глум тоже обнажили клинки и приготовились встретить меня. Асгот поспешил укрыться в густых тенях.

— Ну, Ворон, подойди! — крикнул Глум. — Я преподнесу Одину и твой труп.

Я шагнул вперед и как сумасшедший взмахнул мечом. Он показался мне легким, словно деревянный. Глум и Эйнар будто приросли корнями к земле, так медленно они двигались. Мой меч ударил о клинок Эйнара и сломал его пополам. Противник пришел в ужас и широко раскрыл глаза. Я шагнул вперед, закричал как обезумевший зверь, рассек его голову и сплюнул рвоту. Эйнар рухнул как подкошенный. Я выдернул лезвие так, что мозги убитого разбрызгались, отразил выпад Глума и ударил его ногой в пах. Норвежец отшатнулся, я шагнул к нему и поднял меч, жадный до плоти и крови.

— Остановись, Ворон! Хватит! — прозвенел голос Брама. — Уймись, парень, или я тебя уложу!

Я вдруг почувствовал, что не могу пошевелиться. Моя ярость продолжала бушевать, но тело словно превратилось в гранит. Я тщетно бился до тех пор, пока не понял, что руки Брама связали меня так же надежно, как волшебные оковы, которыми был спутан могучий волк Фенрир. Чем неистовее я вырывался, тем туже стискивались узы.

— Достаточно, парень! Если ты не успокоишься, то я врежу тебе по затылку!

— Все кончено, Ворон, — произнес Сигурд, лицо которого дрожало в оранжевом свете факела.

— Убью его! — проревел я.

— Нет, Ворон. На эту ночь уже достаточно крови, — сказал ярл.

Он проводил взглядом двух своих воинов. Они тащили труп Эйнара Страшилища по голубым лесным цветам, колыхавшимся, словно море, в дрожащем пламени факелов.

Я полностью обессилел, был начисто опустошен. Должно быть, Брам почувствовал это, отпустил меня и шагнул в сторону. Я едва стоял на трясущихся ногах и вытирал с губ пену.

— Господин, разрешите мне его снять, — взмолился я, глядя на тело Эльхстана.

Нога старика больше не дергалась. Он был мертв.

Сигурд нахмурился и покачал головой.

— Тело должно оставаться как оно есть. Жертва принесена. Отец всех будет обесчещен, если ее заберут обратно.

— Нет, господин! — в гневе бросил я.

— Оно останется здесь, Ворон, — решительно произнес Сигурд, глаза которого были холодными как сталь.

Затем ярл обернулся к Асготу. Седая борода и щеки жреца были перепачканы кровью Эльхстана.

— Заканчивай обряд, годи, — приказал предводитель.

Асгот послушно кивнул. В этот момент на поляну вышел Маугер с шипящим факелом в руке. Вместе с ним появился отец Эгфрит. Когда монах увидел, что случилось с Эльхстаном, он издал тихий стон, упал на колени, одной рукой осенил себя крестным знамением, а другой схватился за живот. Даже Маугер сплюнул от отвращения и перекрестился.

— Дьяволы! — пронзительно взвизгнул Эгфрит, обращаясь к норвежцам, собравшимся на поляне. — Испражнение сатаны! Посланники зла!

Я не мог разобрать всех его слов. Монах будто обезумел от увиденного, а эль придал ему мужества. Я заново переживал собственный кошмар, был уверен в том, что норвежцы убьют монаха просто ради того, чтобы заставить его замолчать. Но они не обращали на него ни малейшего внимания, обступили тело Эльхстана, бормотали молитвы, обращенные к своим богам, крепко сжимали амулеты и рукоятки мечей. Скандинавы были потрясены жертвой, которую принес Одину Глум, и теперь спешили принять в ней участие, чтобы заручиться расположением бога.