Тайна Моря - Брэм Стокер
Я тут же вскочил и по мысу дошел до дома, где разобрал ящик с инструментами, присланными из Абердина, а затем приступил к раскопкам пещеры.
Для первой попытки я по многочисленным причинам избрал подвал. Во-первых, он уже находился на определенной глубине, поэтому и работы предстояло меньше, во-вторых, так мой труд сохранился бы в тайне. Готовя котлован под дом, рабочие дошли до скалы. В самом конце мыса Уитсеннан находилась низина в форме чаши, где тонкий слой почвы был глубже других мест. Здесь и вырыли подвал, не утруждаясь тем, чтобы взрывать или долбить скалу. Я разбил кайлом и снял немалый кусок бетона посреди подвала и уже в скором времени выгребал землю и песок между полом и скальным основанием. Я работал, пока не расчистил четыре-пять квадратных футов скалы, и тогда принялся за нее. Трудился я не покладая рук. Мне требовалась деятельность, бурная деятельность, чтобы утомить мышцы и удержать мысли от пучин сумрака и тлена.
Я не сразу наловчился в работе с инструментами. Легко воображать, как пленник выбирается из тюрьмы или крепости с помощью одной ложки. Но попробуй так в жизни — даже при самых благоприятных обстоятельствах и с лучшими орудиями придешь к выводу, что фантазировать — не камни колоть. У меня были новейшие американские устройства, в том числе бур, на который можно было опереться и сверлить не сутулясь, и запатентованная бриллиантовая дрель, прогрызавшая скалу с невероятной скоростью, не идущая ни в какое сравнение с неказистыми орудиями старины. Мой участок располагался на гнейсовой половине геологического раздела. Будь он на гранитной — моя скорость была бы совсем другой.
Я потел час за часом, усталость приходила и уходила. В сон не тянуло — во мне загорелось рвение, не дававшее покоя. Когда я останавливался, чтобы расслабить натруженные мускулы, тут же возвращались мысли о том, что ночь могла пройти совсем иначе… И я снова яростно бросался на скалу. Наконец я потерял счет пролетающим часам; о времени напомнило мерцание гаснущего фонаря. Распрямившись, я в досаде увидел, сколь малого добился. Снят слой скалы толщиной в несколько дюймов — и только.
Поднявшись по лестнице из подвала и заперев за собой дверь, я заметил, что в окна сочится серое сияние рассвета. Где-то в деревне закукарекал петух. Когда я ступил за порог, чтобы вернуться в гостиницу, восток оживал от красок грядущего дня. Вот так прошла моя брачная ночь.
Когда я возвращался в Круден через пески, сердце щемило от беспримесной любви к далекой супруге, и первая красная полоса зари над морем осветила на моем лице лишь надежду.
Вернувшись в номер, я обессиленно упал в постель. В тот же миг я заснул и видел сны о своей жене, обо всем, что было, и обо всем, что будет.
Марджори придумала, как устроить, чтобы по меньшей мере всю следующую неделю наезжать с миссис Джек в Круден и обедать в гостинице: моя жена решила учиться плавать. В учителя назначался я, и я горел желанием приступить к делу. Она была способной ученицей, к тому же сильной и изящной, не чуждой физическим упражнениям, и нам обоим пришлось легко. Имевшаяся подготовка только упростила дело. Не прошло и недели, а она уже справлялась так хорошо, что требовалось лишь больше практики, чтобы превратить ее в хорошую пловчиху. Все это время на публике мы общались как знакомые — и не больше; мы со всевозможной тщательностью следили, чтобы никто не заметил ни намека на близость между нами. Оставаясь наедине, что случалось редко и ненадолго, мы, как прежде, были хорошими друзьями, и я ни в коем случае не навязывал ей своих чувств. Поначалу трудно было удержаться, ведь я влюбился в жену без памяти, но я держал себя в руках согласно данному мною слову. Скоро меня осенило, что это самое послушание и есть лучший путь к цели, добиться которой я мечтал. Марджори так ко мне привыкла, что вела себя свободней прежнего, вознаграждая стократно против того, что я ожидал. К тому же я с невыразимой радостью видел, как день ото дня растет ее любовь: прежняя осторожная дружба — «временная»! — сходила на нет.
Всю эту неделю, когда Марджори не было рядом, я трудился в подвале на мысе Уиннифолд. Наловчившись обращаться с инструментами, я добился большего, и отверстие в скале уже приобрело внушительный вид. Однажды, выйдя после дня работы на свежий воздух, я обнаружил, что на камне, привалившись к углу дома, сидит Гормала. Она пристально посмотрела на меня и сказала:
— Копаешь могилу?
Вопрос меня потряс. Я и не знал, что кто-то подозревает, что я чем-то занят в доме, — и даже о частых визитах сюда. Не говоря уже о том, чтобы кто-то догадывался о моих раскопках.
Прежде чем ответить, я на миг задумался.
— Что ты имеешь в виду?
— Ха! Да думаю, ты и сам отменно знаешь. Мне не так легко задурить голову, как кажется. Слишком уж часто я слыхала звон по камню, несмотря на стены. А я-то дивилась, на кой ты возвращаешься в этот жуткий дом, отослав свою голубку. Да, она голубка, хоть и больно жестока к старости. Ну что ж! Судьбы делают свое дело, каким бы оно ни было. А я буду держать дозор, чтоб быть поблизости, когда придет конец!
Спорить с ней было бесполезно, а кроме того, что бы я ни сказал, я бы лишь усилил ее подозрения. А мне только подозрений и не хватало.
На следующее утро Гормала бродила по мысу, и на следующее, и на послеследующее. Днем я никогда ее не видел, но вечером ее, как правило, можно было найти на утесе над Рейви-о-Пиркаппис. Я радовался одному: она, похоже, не догадывалась, над чем я работаю.
Однажды я спросил, чего она дожидается. Она ответила, даже не взглянув на меня:
— Быть борьбе с приливом во тьме да савану, парящему в воздухе! Когда будет следующая смерть, и луна, и прилив, я узрю Тайну Моря!
Услышав это, я весь похолодел. То же она предсказывала Марджори — и теперь ждала, когда ее пророчество сбудется.
Глава XXVII. Вход в пещеру
Однажды ночью, заметно углубившись в толщу земли, я взялся за кайло, чтобы расшатать просверленный камень. Звук после удара оказался более гулким,
