Окись серебра - Виктория Александрова
Зато Штольц… Казалось, что сад здесь цвёл круглый год, несмотря на скалистую местность и довольно суровые погодные условия. Всё благодаря Джоленте, которая родилась и провела своё детство в западном Бьёльне, где всегда было теплее, чем в остальной части аллода, где всегда буйно цвели сады и ярко припекало солнышко. В Штольц она принесла с собой частичку этой тёплой местности, и частичка превратилась в большой зелёный сад с плодовыми деревьями, клумбами, дорожками и искусно подстриженными кустарниками. Виктории в глубине души хотелось остаться здесь навсегда, в том числе и ради самой Джоленты. По происхождению простолюдинка, дочь купца, она, несмотря на это, была вежливой и обходительной, знающей себе цену, но при этом ни капли не заносчивой. Давно Виктория не испытывала такого удовольствия от общения с кем-либо.
А теперь состояние Джоленты отчего-то пугало её. Казалось бы, недомогание после родов — вполне обыкновенное явление, но Джолента буквально угасала на глазах.
Она положила руку на лоб и зажмурилась — Виктория вздрогнула.
— Тебе плохо? — встревоженно спросила она.
Джолента покачала головой.
— Нет, нет, ничего… Просто немного устала. Всё то же самое со мной было и после рождения Хельмута… Скоро пройдёт, я думаю.
— Не пускай всё на самотёк, — отозвалась Виктория. — Не сиди на сквозняках, иначе простудишься, а перенесшему роды организму даже с такой ерундой справиться нелегко…
Джолента с улыбкой поправила пуховую шаль на плечах. Обычно баронесса одевалась очень нарядно — её муж не жалел для неё лучших тканей и украшений, щедро платил портным и вообще делал всё, чтобы его вышедшая из простой семьи жена ни в чём себе не отказывала. Но сегодня на Джоленте было простое розовое платье и серая шаль, а волосы она убрала в две уложенные вокруг головы косы. В тихой домашней обстановке ярко одеваться не требовалось, да и ей теперь наверняка не до нарядов…
Баронесса внимательно слушала советы, но, скорее всего, она всё это прекрасно знала сама. Теперь и у Джоленты, и у Виктории было двое детей и примерно одинаковый опыт, разница лишь в том, что младшему сыну Виктории было уже два года. И ей хотелось как-то помочь Джоленте, ставшей для неё единственной подругой за последние годы. Она нашла в ней родственную душу и единственного понимающего человека, и видеть то, как она увядает, было попросту больно.
Виктория осторожно погладила Джоленту по плечу, глядя на неё с сочувствием.
— И не нужно надеяться, что «само пройдёт», — сказала она. — Если что-то не так, лучше обратитесь к лекарю, правда…
— Я обращалась и принимаю то, что он посоветовал. — Джолента вновь устало вздохнула, на миг закрыв глаза, словно пытаясь справиться с болью. Затем она всё же медленно встала, одёрнув подол. — Может, пройдёмся? А то я без движения вообще загнусь, — усмехнулась она. Виктория кивнула.
Они медленно шли по саду под руку и продолжали разговаривать; Джолента, несмотря на плохое самочувствие, то и дело подшучивала, и Виктория искренне смеялась над её шутками. Ей впервые за долгое время легко дышалось, голова не была забита заботами, а на сердце не было никакой тревоги — разве что за здоровье подруги…
— Вы тоже приезжайте в Айсбург когда-нибудь, — улыбнулась Виктория, опуская глаза. — Твоё общество, Джолента, мне только в радость.
— Спасибо, — отозвалась та. — Как только поправлюсь, обязательно приеду. Думаю, Хельмут будет счастлив ещё раз увидеться с вашим старшим сыном…
— Почему-то мне так не кажется, — покачала головой леди Штейнберг. — К слову, где этот сорванец? — Ей казалось, что Генрих болтался где-то рядом, не зная, куда себя деть, но сейчас, оглянувшись, она его не обнаружила. — Вот правда, ему уже скоро придётся стать оруженосцем, а он продолжает вести себя как… как… — От возмущения слов не хватало. Сын своим поведением каждый раз умудрялся испортить её прекрасное настроение.
— Все мальчишки его возраста такие, — пожала плечами Джолента, отчего-то слишком сильно впившись пальцами в руку Виктории. — Помню своего старшего брата, когда ему было двенадцать, — теперь он продолжает дело нашего отца, но тогда… — Она улыбнулась. — В двенадцать ещё не хочется расставаться с детством, но в то же время чувствуется, что взросление неминуемо. Так не только с мальчиками, пожалуй…
— Да уж, девочки тоже разные бывают, — кивнула Виктория с улыбкой. — Меня в двенадцать-тринадцать лет сложно было назвать истинной леди… Манеры мне прививались с огромным трудом. Наверное, все учителя меня ненавидели за своенравие и желание командовать.
Когда они дошли до конца аллеи и повернули влево, к клумбам с хризантемами, Виктория наконец обнаружила Генриха. Казалось, одним своим хмурым видом он легко мог превратить эту прекрасную тёплую погоду в мрачную и дождливую. Вид чудесного сада его вовсе не интересовал, а вот пинать носком ботинка ни в чём не повинные камешки ему, кажется, даже нравилось. Неподалёку, возле рядов оранжевых бархатцев, находился не менее мрачный Хельмут, недавно вступивший в права старшего брата. Мальчики иногда ловили взгляды друг друга и тут же отворачивались. Джолента улыбнулась, а вот Виктория слегка разозлилась. Ну вот, опять повздорили…
Увидев мать, Генрих кивнул ей, нервно сглотнул и приблизился. Виктория выразительно на него посмотрела.
— Ты сделал то, что я сказала? — строго спросила она.
Он лишь покачал головой, опустив глаза. Виктория боковым зрением заметила, как Джолента умилённо улыбалась, но ей самой было не до улыбок.
— Так делай, пока мы не уехали, — велела она.
Генрих посмотрел на неё умоляюще, но, наткнувшись на не терпящий возражений, выразительный взгляд, глубоко вздохнул и развернулся, направляясь прямиком к Хельмуту. Джолента глянула на Викторию вопросительно, а та ободряюще кивнула. Пора бы уже её маленькому чёрному котёнку перестать ребячиться, став взрослым хищником, знающим, что такое собственное достоинство и умение держать себя в руках.
Когда после короткого разговора мальчики пожали друг другу руки, Виктория и Джолента облегчённо выдохнули в унисон.
* * *
Через полтора месяца Джолента умерла.
Как говорили, сначала она и правда шла на поправку, с каждым днём чувствовала себя всё лучше, а потом… Смерть её была одновременно и ожидаемой, и внезапной — прямо как в битве, где каждый воин понимает, что может погибнуть, но в то же время надеется на благополучный исход. А Джолента ведь тоже участвовала в своеобразной битве, недаром древние верили, что в чертог, где пируют погибшие воины, принимают также и женщин, умерших в родах…
Виктория приехала в Штольц как раз в день похорон. Она хотела ехать одна
