Душегуб из Нью-Йорка - Иван Иванович Любенко
Нельсон махнул рукой в окно. В комнату ввалились двое полицейских. Один из них, ростом не меньше шести футов, скинул спящего на пол, перевернул на живот и защёлкнул за его спиной наручники. Затем он легко поднял тщедушное тело и усадил на кровать. Лейтенант убрал револьвер в кобуру и пригласил остальных.
В комнату вошли Ардашев, Войта и Баркли. Перед ними сидел жалкий человечишка небольшого роста, непонятного возраста, небритый и с взлохмаченной головой. Осоловевшими и испуганными глазами он пялился на толпу незнакомцев, двое из которых были в полицейской форме.
– Кто вы такие? – выдавил он из себя, но ответа так и не услышал.
– Это и есть Морлок? – удивлённо вскинув вверх брови, осведомился Баркли.
– Он самый, – кивнул Ардашев. Заглянув в соседнюю комнату, частный детектив добавил: – А вон и ваше золотишко, мистер Баркли. Как видите, одиннадцать тысяч фунтов этого металла занимает совсем немного места.
– А! – обрадованно воскликнул Войта, тыча указательным пальцем в сидящего на кровати. – Я узнал его! Это же плешивый кадавр из Агентства газетных вырезок!
Клим Пантелеевич улыбнулся.
– Вы правы, мой друг. И зовут его Сэм Эшли.
– Эшли, Эшли, Эшли… – наморщив лоб, пробормотал Баркли. – Где-то я уже слыхал это имя…
– Он младший брат Моргана Локхида, вашего бывшего компаньона, исчезнувшего в пустыне Мохаве пять лет тому назад, – пояснил Клим Пантелеевич.
– Но, шеф, если он брат Локхида, то почему у них разные фамилии? – недоверчиво осведомился Войта.
– Потому что он его сводный брат. Мать одна, а отцы разные.
– Да-да, я вспомнил, – закивал головой Баркли. – Морган оплачивал его обучение в университете Нашвиля… Послушайте, мистер Ардашев, – восторженно воскликнул банкир, – но это же, как говорят игроки в гольф, «попадание в лунку с первого удара»! Как вам удалось отыскать его?
– Первая, тогда ещё непонятная мне подсказка, попала в руки вместе с газетной вырезкой, посланной вам Морлоком в Прагу пятым письмом. На полях газеты остались две рукописные карандашные буквы с и b. Их значение мне тогда было неведомо, но позже, когда я сам получил статьи из газет с подобными отметками, мне стало понятно, что Морлок либо обращался в Агентство газетных вырезок, либо там работает. Понятное дело, что первую гипотезу я не мог отработать, зато разобраться со второй труда не составило. Идя по коридорам агентства, я увидел три двери с разными надписями: «Clipping service», «Clipping morgue» и «Clipping bureau». Как вы понимаете литеры c и b подходили только к двери с табличкой «Clipping bureau». Вот туда-то я и заглянул. Передо мною за столом сидел человек с едва заметной проплешиной. Его рук я не видел. Подняв левое плечо, он что-то делал с газетой. Поначалу я не придал значения положению его тела, хотя было ясно, что он вырезал из газеты какой-то материал. Потом я оплатил услуги агентства, и мне выдали квитанцию на оплату двадцати трёх долларов; фамилия кассира там значилась как М. Woolf. А в Берлине, как я уже неоднократно сообщал, полицейский инспектор Шульц показывал мне квитанцию об оплате еды, заказанной в номер Central-Hotél, таинственного американца с похожими инициалами – «М. Woo…». Последняя буква тогда была непонятна: то ли d, то ли l. Согласитесь, М. Woolf подходит идеально. Это натолкнуло меня на мысль, что злоумышленник назвался именем чужого человека, которого он хорошо знал. И если речь идёт о мистере Вульфе, тогда злодей, скорее всего, коллега кассира. Однако давайте вновь вернёмся назад, в Прагу, когда вы, мистер Баркли передали мне газетную статью с пасквилем на вас, на полях которой были уже не раз упомянутые мною буквы c и b. Меня тогда удивила одна деталь – края статьи по её периметру были слегка подогнуты, несмотря на то что вы достали вырезку из конверта, где находилось пятое письмо Морлока. Я бы и не вспомнил об этом, если бы несколько дней назад, получив заказанный мною материал из Агентства газетных вырезок, не заметил такие же края на вырезанной статье из «Ивнинг джорнэл» и «Нью-Йорк дейли ньюс». И вот тут в моей памяти всплыл человек из «Clipping bureau» c поднятым вверх левым плечом. Я задался вопросом: почему он сидел в такой позе? Ответ очевиден: ему так было удобнее, потому что он вырезал что-то из газеты левой рукой. Тогда получается, и статья из пятого письма, присланного Морлоком в Праге, и две статьи, полученные мною, вырезаны левшой.
– Простите, а при чём тут левша? – осведомился Нельсон.
– Левша, ставший таковым не от рождения, а в силу обстоятельств, вырезая ножницами, всегда мнёт краями лезвия бумагу. У правшей такого не бывает. Морлок, или мистер Эшли, как вы можете заметить, не имеет трёх пальцев на правой руке и потому физически не может ею вырезать, поэтому он это делал другой рукой, левой. Но он не левша от рождения. Ему было неудобно, и он приподнимал левое плечо. В этом и причина мятых краёв.
– Джентльмены, снимите наручники. И пожалуйста, прекратите этот балаган, – простонал человек на кровати.
– Как вас зовут? – стальным голосом осведомился лейтенант.
– Сэм Эшли. И да, я работаю в Агентстве газетных вырезок. И этих двух господ я тоже видел. И кассир у нас мистер Вульф. И у меня был сводный брат Морган, пропавший в 1915 году. Это легко проверить. Но я никакой не Морлок, не кадавр и не вампир. Перестаньте, пожалуйста, мучить и без того мои калеченные руки. Я не собираюсь скрываться. Я заинтересован в том, чтобы снять с меня эти нелепые подозрения.
– Ладно, – кивнул Нельсон полицейскому. – Сними с него оковы.
Подчинённый щёлкнул ключом и освободил руки задержанному.
Баркли подошёл вплотную к Эшли и прошептал:
– А вот сейчас я проверю твою речь, санфранцисканец… Ну-ка скажи «Сан-Франциско»! Или «don't you», «you are»… Ну! – Он замахнулся. – Быстро!
– Мистер Баркли, вы в своём уме? – несмело выговорил Эшли. – Вы же дружили с моим братом. И один раз даже видели нас вместе, помните? На выставке «Панама-Пасифик»… А что вы сейчас со мной творите? Как вам не стыдно? Вы прекрасно осведомлены о том, что я, как и вы, родом из Сан-Франциско. Зачем насмехаться над моим произношением?
– Вот же хитрая тварь! – потряс кулаками Баркли и, вытаращив глаза на Эшли, заорал во всё горло: – А откуда у тебя в комнате моё золото? Отвечай, скот! А не то я тебя
