Эсташ Черный Монах - Виталий Дмитриевич Гладкий
Эсташ кротко кивнул головой, поправил шлем-капеллину[10], и занятия начались…
Глава 2. Гасконец
Сеньор Бодуэн Баскет принимал своего доброго знакомого – арматора[11], торговца, капитана и, по удобному случаю, пирата Пьера Фарино. Обед был накрыт богатый.
Кроме даров моря, которые появились на столе пэра благодаря Эсташу, подали очень вкусную отварную колбасу из Камбре с луком-пореем и острым соусом, петуха в пиве с шампиньонами и луком в сметанном соусе, тушеного кролика с черносливом, салат из маринованной сельди под соусом из яблочного сидра, лука и сливок, горячий «вельш» из сыра, темного пива, ветчины, хлеба и жареных яиц, медовые фламандские гофры, несколько видов пирогов с разной начинкой, великолепный, хорошо подрумяненный белый хлеб с пылу с жару, душистый до невозможности… И главное – превосходное монастырское вино, бочонок которого подарил пэру знакомый настоятель обители.
В общем, повар Жак Бретонец не ударил в грязь лицом.
Разговоры вращались вокруг да около морских дел. Пьер Фарино пока еще не знал, какой «подарок» в лице своего сына-шалопая, которого надо обучить морским премудростям, приготовил ему пэр. Конечно, он понимал, что приглашение на обед к такой знатной, по меркам Булони, персоне – это неспроста. Но капитан думал, что сеньор Бодуэн Баскет опять затевает какое-то торговое предприятие, и мысленно открещивался от него.
Дело заключалось в том, что все начинания пэра на торговом поприще обычно заканчивались фиаско. Это происходило регулярно. Сам капитан едва не разорился, согласившись однажды на авантюру Бодуэна Баскета.
Естественно, отказать такому знатному господину было себе дороже, ведь семья Фарино проживала в Булонь-сюр-Мер, который находился всецело во власти пэра. Но и рисковать своим будущим у капитана не было никакого желания, хотя он понимал, что сеньор Баскет все равно от него не отстанет; он был прилипчив, как смола.
Чтобы немного оттянуть время главного разговора, Пьер Фарино заливался соловьем. Он сетовал на «береговое право», этот бич всех капитанов, которые плавали в Ла-Манше.
– …Между прочим, в 1179 году на Латранском соборе святые отцы постановили отлучать морских грабителей от Церкви. И что? А ничего! Этот закон остался мертворожденным. Изверги, которые заманивают корабли на отмели и прибрежные скалы, спасшихся при кораблекрушении лишают права выкупа, а то и убивают.
Капитан горестно вздохнул и промочил сухое горло добрым глотком вина.
– И все равно грабежи севших на мель судов продолжаются! – сказал он с горечью и оторвал куриную ножку. – Законы «Олеронского морского права» строго карают грабителей морских побережий, но грабежей меньше не стало. Морских мародеров время от времени публично казнят, но это их не пугает.
Сеньор Бодуэн Баскет промолчал. В этот момент он подумал не без сожаления, что его поместья находятся слишком далеко от береговой линии.
На протяжении многих веков кораблекрушения у берегов Европы являлись неиссякаемым источником обогащения их обитателей. Ценный груз купеческого судна, разбившегося на камнях, мог обеспечить процветание многим семьям на целые годы; одно кораблекрушение богатого «купца» часто изменяло судьбу обитавших на берегу моря жителей, делая их зажиточными. И естественно, самые ценные пенки снимали владетельные сеньоры, которым принадлежала местность, где корабль сел на мель.
Дошло до того, что один нормандский священник, разгневавшись на своих прихожан за несвоевременный взнос церковных денег, в своей проповеди укорял жадин и доказывал, что Господь в наказание за их нерадивость вот уже двенадцать лет кряду не посылает на берег его прихода ни одного кораблекрушения.
Промысел заманивать корабли на скалы и грабить груз особенно процветал на юго-западном побережье Англии. Скалистые мысы Данженес, Бичи-Хед, Порт-ленд-Бил, Лизард и Лендз-Энд были настоящими кладбищами кораблей. Жители южного побережья Англии имели мрачную репутацию грабителей погибающих на скалах судов.
Но особой изобретательностью в деле грабежа отличались обитатели островов Силли. Расположенные в двадцати восьми милях к юго-западу от мыса Лендз-Энд, они включал в себя сто сорок пять островов и больших скал, из которых только шесть были обитаемы.
Острова Силли расположены на одном из самых оживленных судоходных путей северной Европы. С древнейших времен они были местом постоянных кораблекрушений. Когда задувают западные ветры, огромные океанские волны с яростью обрушиваются на этот форпост Ла-Манша. Мощь этих волн была потрясающа. Они сносили даже прочные маяки. Можно представить положение корабля, оказавшегося среди таких волн у этих островов…
Восточный и северный ветры по силе не уступали западному. Бывали случаи, когда суда в течение многих дней пытались вырваться из окружения подводных скал Силли, но западный ветер все равно выносил их на берег, где они погибали. Когда ветра не было, острова обычно затягивал туман. Большая часть кораблекрушений происходила здесь именно во время тумана.
Жажда легкой наживы толкала людей на любые злодеяния и ухищрения. Грабители разрушали маяки и навигационные знаки, выставляли ложные в опасных для судоходства местах, подкупали лоцманов, чтобы те вели суда прямо на мели или те места, где команде было трудно защищаться от нападения.
Когда стихия оказывалась беспомощной перед моряками, мародеры ночью подвешивали к уздечке лошади зажженный фонарь, спутывали ей ноги и водили прихрамывающее животное по берегу. Проходящее мимо судно, приняв колеблющийся свет фонаря за сигнальный огонь на плывущем корабле, подходило слишком близко к берегу и разбивалось о камни.
Иногда зажженный фонарь привязывали к рогам голодной коровы и пускали ее пастись в определенном месте на прибрежный луг. Корова гуляла, пощипывала траву, а моряки, оказавшиеся близ страшных островов, принимали «коровий маяк» за огонь корабля, раскачивающегося на якоре в тихой гавани. Они брали курс на этот огонь и вскоре оказывались на камнях.
Бывало, что фонарь привязывали к спине или хвосту осла и гоняли его вдоль берега. А в ночной тьме мореплаватели принимали этот огонь за корабельный; раз идет судно, значит, там безопасный фарватер.
Морские волны надежно скрывали следы трагедии, и преступники оставались безнаказанными. Лучшим временем для таких делишек были темные ночи, поэтому луну грабители кораблей считали своим злейшим врагом.
Обитатели островов Силли из палисандра, тика, черного и красного дерева городили загоны для свиней. Из шпангоутов, бимсов, килей и палубных досок они сооружали себе дома, которые внутри обставляли мебелью, добытой с погибших кораблей. Прежде малоимущие жители Силли стали привыкать к хорошим сортам вин и разным деликатесам, а жены рыбаков щеголяли в платьях из бархата и шелка.
Ссылаясь на церковные законы о том,
