Сторожевой корабль - Джеймс Л. Нельсон
— Пожалуйста, губернатор, — перебил его Марлоу, подняв руку, — я был всего лишь капитаном небольшого судна, а не военного корабля. Я не был отмечен в рапортах военно--морской коллегии, хотя, по правде говоря, я участвовал во многих сражениях флота во время последней войны.
— Да, конечно, вы представитель частного флота. Но все же у вас есть опыт многих морских боев. А так как вы джентльмен определенного происхождения, то вне всяких сомнений вы определенно подходите нам на должность морского офицера. Я спрашиваю вас официально, сэр, примите ли вы командование «Плимутским призом»? По крайней мере, до тех пор, пока мы не свяжемся с адмиралтейством, и не будет отправлен рапорт об официальной замене Аллэйру?
Марлоу улыбнулся: — Если я принесу этим пользу моему королю и моему приемному дому, губернатору, я буду только рад принять его.
В душе он был в восторге еще больше.
Марлоу понаблюдав за поведением Аллэйра на борту «Плимутского приза», за его мелким воровством и грабежом честных торговцев, находил это невыносимым. Он не мог не увидеть, как морская охрана использует таким образом все средства, чтобы заработать гроши. В то время, как в его собственных руках этот корабль мог бы принести огромную пользу и состояние и поднять имя Марлоу в колониальном обществе до высот семей Рольфов, Рэндольфов или Уилкенсонов.
— Может быть, мы вернемся на бал? – предложил Марлоу, опасаясь, что губернатора, начавшего разговор о морской охране, нелегко будет остановить. Он все еще думал о прекрасной миссис Тинлинг и не терял решимости пообщаться с ней.
— Да, конечно, но, пожалуйста, давайте удостоверимся, что у нас не осталось никаких разногласий в этом вопросе. Еще раз вас спрашиваю, примете ли вы командование «Плимутским призом» при первой же возможности?
— Приму!
— Отлично, отлично. Вы можете прислать своего человека к завтрашнему дню, а я подготовлю официальные приказы и ваши поручения, и тогда вы сможете подняться на борт, как только будете готовы.
— Тогда все улажено, сэр, — сказал Марлоу, вставая, и собираясь уйти.
— Да, вполне, но имеется еще одно маленькое обстоятельство... — сказал губернатор, привставая, а затем снова садясь.
— Что за обстоятельство? — Марлоу тоже сел.
— Дело в том, похоже, что Аллэйр хочет сохранить корабль за сбой. Я приказал ему сдать командование и доложить мне, но он пока никак не отреагировал и до сих пор остается на борту
Некоторое время они сидели, молча, думая об одном и том же: «Плимутскмй приз» придется отобрать у ее законного командира силой. Что еще можно было сказать? Ничего, по крайней мере, так губернатор, по-видимому, и почувствовал. Наконец он встал, улыбнулся и протянул руку, которую Марлоу крепко пожал.
— Ну что ж, пора возвращаться на бал, — сказал он. — Я не сомневаюсь, что вы найдете какой-нибудь способ, чтобы вышвырнуть этого бродягу с корабля. Ваш король и страна будут в долгу перед вами за это.
«Действительно, интересная ситуация!» — подумал Марлоу. Но на самом деле он разделял уверенность Николсона в том, что сможет выдернуть Аллэйра с корабля, как занозу из большого пальца, и эта мысль его ничуть не беспокоила.
А что касается долга страны перед ним, он также был уверен, что «Плимутский приз» можно будет заставить многократно погасить этот долг.
Глава 3
— Эдизабет. — произнес Мэтью Уилкенсон, самоуверенно улыбаясь. — Можно мне пригласить вас на танец?
— Миссис Тинлинг.
— Прошу прощения?
— Обращайтесь ко мне миссис Тинлинг. Вы позволяете себе большие вольности, сэр.
— О, миссис Тинлинг, не так ли? - Элизабет почувствовала, как ее гнев и отвращение возрастают пропорционально широкой ухмылке Уилкенсона. — Вашего мужа нет уже почти два года, и вы, сударыня, больше не носите траура.
— В трауре я или нет, сэр, это не повод для невежливого обращения.
— Простите меня, миссис Тинлинг. - Уилкенсон низко поклонился в пояс. — Можно мне потанцевать с вами, миссис Тинлинг?
— Я чувствую себя неважно от этой жары, мистер Уилкенсон, и думаю, что не смогу станцевать пару следующих танцев.
Уилкенсон выпрямился, и посмотрел ей в глаза. Выражение его лица приняло совершенно иной более высокомерный, и самодовольный вид. — Нет, я не собираюсь потакать вашим играм со мной. Я устал от этого.
— Я не понимаю, о каких играх вы говорите, сэр. Я не хочу танцевать.
— А я думаю, что в ваших же интересах не конфликтовать со мной.
— О, правда? И вы думаете, что раз Тинлинги и Уилкенсоны были когда-то друзьями, я вам чем-то обязана? Вы считаете своим долгом подчинить меня своим низменным прихотям?
Уилкенсон долго смотрел на нее: — Долгом? Нет, никакого долга у меня нет. Но, возможно, будет. Ваше положение в этой колонии шаткое. Вы это знаете. И деваться вам некуда. Знаете, я часто переписывался с Уильямом Тинлингом после смерти его отца. Он многое мне рассказал. Так что я предлагаю вам рассмотреть возможность… угодить мне.
— Или что?
— Или вы найдете свое положение совершенно несостоятельным. Мне не хотелось бы потакать слухам, распространяемым за границей, и я думаю, что, возможно, лучше всего предотвратить их, заключив союз между нами.
Элизабет выдержала его ненавистный взгляд. Мэтью Уилкенсон начал так говорить с ней еще за шесть месяцев до сегодняшнего дня. Тогда он, скорее всего, просто желал переспать с ней, не более того. Она видела его животное влечение во всех его формах и понимала, что он хотел от нее.
Теперь же все было иначе. Теперь это было низкое побуждение, смешанное с подавленной гордостью и потребностью обладать тем, в чем ему было отказано. Уилкенсоны, как и Тинлинги, не привыкли к отказам. Это сводило их с ума.
И, в конце концов, он должен был выиграть. Они оба это знали. Он мог сделать ее жизнь в колонии невыносимой. Она не могла вернуться в Лондон, и даже тех денег, которые она получила от продажи плантации, не хватило бы, чтобы обосноваться в каком-нибудь другом городе, как незамужней женщине пусть даже вдове, путешествовавшей одной. Она могла объявить ему войну, но, в конце концов, он овладеет ею, и чем дольше она продержится, тем больше
