Месть Орла - Энтони Ричес
- Действительно, примипил. Если мы столкнемся с встречающим нас комитетом, и он окажется достаточно малочисленным, чтобы противостоять моему званию и силе наших людей то мы должны дать возможность центуриону Корву безопасно скрыться в холмах. А если, в худшем случае, нас встретит огромный эскорт, чтобы обманом или запугиванием заставить подчиниться, то нашему молодому коллеге, по крайней мере, придется с достоинством сдаться, так чтобы его жена не видела этого, и чтобы его солдаты не проявляли благородный, но обреченный на провал героизм.
Он резко повернулся к своему телохранителю, который с непроницаемым видом притаился в нескольких футах от него, хотя многолетний опыт подсказывал ему, что германец слышал каждое его слово.
- Это тебя тоже касается, Арминий.
Германский телохранитель трибуна коротко хмыкнул, мрачно глядя в туман.
- Вы должны будете простить меня, если я не пообещаю полностью следовать вашим приказам в этом вопросе, Рутилий Скавр? Вы же помните, что я в долгу перед центурионом ...
- Как я могу забыть? Каждый раз, когда я оборачиваюсь, чтобы найти тебя, ты либо учишь мальчика Люпуса обращаться с мечем, либо следишь за спиной центуриона, когда тот вступает в очередную неравную схватку. Иногда я задаюсь вопросом, ты действительно все еще служишь мне…
Вдали в тумане, окутавшем безмолвную черную поверхность моря, прозвучал приглушенный до еле слышимого звук трубы, за ним последовал другой, более высокий, и капитан военного корабля шагнул вперед, кратко кивнув.
- Это рог Арабского предместья. Похоже, мы подходим к берегу, как и планировали, трибун. Так что, ваши ноги скоро снова встанут на твердую почву, господа!
Тит положил руку, похожую на лопату, Марку на плечо.
- Не бойся, младший брат, даже если тебя сейчас ждет тысяча солдат, тебя не схватят, пока я и мои люди еще дышат воздухом.
Его друг покачал головой и пожал плечами, не изменяя выражения лица.
- Нет, Медведь, только не в этот раз. Если меня будут ждать, я скорее всего им сдамся, та как не хочу, чтобы из-за меня стала проливаться невинная кровь. И кроме того, сны до сих пор говорят мне, что моя судьба ждет меня в Риме, нравится мне это или нет.
Дубн кивнул, его голос приобрел услужливый тон: - Это правда. Полночи он ворочался в своей кроватке и бормотал что-то о мести. Я приписал это количеству капитанского иберийского, которое он выпил этим вечером, и во сне ругал какого-то ублюдка. Я и сам пытался заснуть ...
Марк кивнул с грустной улыбкой.
Редкая ночь проходит без того чтобы я не видел, как мой отец поднимается из подземного мира, чтобы напомнить мне, что я еще не заплатил префекту преторианцев Переннису за смерть моей семьи, в то время как наш покойный коллега Карий Сигилис рисует пальцами обвинительные слова собственной кровью на любой плоской поверхности, которую он найдет в моем сне.
Юлий и Дубн посмотрели друг на друга.
- Эти слова - «Ножи Императора», верно?
Марк кивнул на вопрос Дубна. - Сигилис, трибун легиона, служивший бок о бок с тунграми, когда они сражались, отражая вторжение сарматов в Дакию и погиб жестокой смертью от рук вражеских лазутчики, назвал имена людей, которые, по его мнению, были повинны в смерти сенатора Аквилы и вырезали его семью. Он сказал юному центуриону, что слышал эту историю из уст дознавателя, нанятого его отцом, влиятельным сенатором, обеспокоенного участившимися судебными преследованиями по финансовым мотивам. при новом императоре Коммоде, что побудило его провести тайное расследование по этому поводу.
- Да, Юлий, эти сны преследуют меня все то время, которые мы провели, возвращаясь вниз по Данубию и Рену. Тени ушедших по-прежнему изводят меня ночь за ночью, требуя крови и мести, которую, кажется, можно осуществить только в Риме. Признаюсь, я начинаю уставать от их настойчивости, и мне кажется маловероятным, что я когда-нибудь в этой жизни снова увижу город, в котором родился.
Туманный рог в порту Арабского предместья снова протрубил, печальные нотки отдалились в густом тумане, и Марк повернулся, чтобы посмотреть на кажущуюся непроницаемой серую завесу..
- Так что, если пришло мое время для моей поимки и ареста, я приму эту участь без борьбы. Мне кажется, что я бегал уже достаточно долго.
- Они уже в Британии, а, трибун?
- Совершенно верно, префект Каст. Так оно и есть ...
Младший из двух мужчин, стоявших у пристани Арабского предместья, еще глубже закутался в плащ, натягивая на голову толстый шерстяной капюшон, в отчаянии вглядываясь в туман, окутавший портовые здания. Его спутник, мужчина пониже ростом и более коренастый, который, казалось, чувствовал себя вполне комфортно на холодном ветру, бросил на него удивленный взгляд, а затем оглянулся на три центурии закаленных легионеров, ожидавших в длинной двойной шеренге позади них. Очевидно, удовлетворенный увиденным, он возобновил свое наблюдение над почти невидимыми водами гавани, ожидая, когда из тумана вновь протрубят горны, затем заговорил снова: - Да, Фульвий Сорекс, только в Британии туман может быть таким непроницаемым. Тридцать лет служения Риму научили меня, что каждая провинция имеет свои очаровательные черты, которые человек никогда не забудет, испытав их на себе. В Сирии это были мухи, которые при малейшей возможности заползали на мясо во рту, пока ты его жуешь, В Иудее это евреи с их проклятым негодованием из-за того, что наши сапоги ступали по их земле почти столетие спустя после того, как Веспасиан окончательно разгромил их сопротивление в пух и прах. В Паннонии было холодно зимой так, что река замерзала до самого русла, а в Дакии…
Он замолчал, и через мгновение молодой человек оглянулся и обнаружил, что его товарищ смотрит в туман с напряженным выражением лица.
- А в Дакии?
Каст покачал головой, и его лицо медленно расплылось в улыбке.
- Нам всего этого утра не хватит, чтобы отдать должное Дакии. Но, и это туманное, заболоченное, пропитанное дождем гнездо злобных, раскрашенных в синий цвет безумцев составляет Дакии достойную конкуренцию. Скажем так… - Его
