Х.Байрамукова - ВЕЧНЫЕ ВСАДНИКИ
В дверь нахально протиснулся Обрубок с лицом обиженным из-за того, что его сюда не позвали.
– Это моя пуля ранила коня…— начал он. И торжествующе посмотрел на старосту. – Я бы давно нашел беглецов, если бы…
– Где ты стрелял в беглецов? В каком месте леса? – вдруг спросила переводчица. – Говори точно.
– За Белой скалой, перед оврагом. Да что я, вру? Солдат подтвердит.
Комендант, выслушав перевод, вдруг взбеленился и накинулся на старосту:
– Ты же говорил, что ранили мальчишку! А оказывается, коня? Идиоты! Кто вам позволил стрелять в коня! Мне нужен конь, а не конина!
Сушеный бок со злорадством глянул на Обрубка, но вздрогнул от окрика:
– Вон, болваны! Я вызову из города карательный отряд для прочески леса. Если не выведете отряд на след, вас обоих вздернут на один сук в том же лесу!
А Шайтан тем временем ломал голову над загадками. Первую он разгадал легко. Кто-то таинственно помог спасти «А» от болезни. Выручило лекарство, которое ее дедушка обнаружил в пакетике на столбике своей собственной калитки!
– Заграничное лекарство! – сказал дед Шайтану при встрече. – Аллах нам его послал, сынок, сам аллах… Девочка ожила, жар проходит…
«Аллах послал…» Шайтан вдруг вспомнил, как учительница предлагала лекарство для «А». Неужели это она подбросила пакетик? Шайтану на миг стало стыдно, что он плохо о ней думает. Нет, предательница есть предательница, даже если она ненадолго расчувствовалась из жалости к «А».
Вторую загадку Шайтан так и не разгадал. Один из членов отряда сообщил ему, что на столбе возле школы видели листовку. Всего четыре слова: «Фашисты окружены под Сталинградом!»
– Сам видел?
– Сестра. Листовку сразу сорвал солдат.
– От руки написана?
– Печатная! Наверное, из Пятигорска. В нашем переулке только о ней и разговору. Люди говорят: «Эх, своими бы глазами такие слова увидеть! Верные они или неверные, а как маслом по сердцу было бы!»
Шайтан задумался. Кто мог приклеить листовку? Откуда ее достали?
Он так ни до чего и не додумался, но к вечеру его вдруг осенило: разве нельзя размножить листовку? От руки!
И разбросать потихоньку по всем улицам, по дворам… Каждый член отряда шутя заготовит штук по десять. Больше не удастся, потому что писать придется левой рукой, печатными буквами. А подпись— «Штаб отряда «Вечный всадник». Это чтобы люди верили.
На второй день к вечеру в Аламате начался переполох. Солдаты и полицаи метались по улицам и дворам, собирая или отбирая листовки. Многих водили на допрос в комендатуру, но ничего толком добиться от них не могли.
– Вижу, валяется листок, – рассказал там один старик. – Поскорее схватил, а то не из чего самокрутку сделать. Верните, пожалуйста!
– А мы из них голубей хотели мастерить! – объясняли ребятишки.
Шайтан ходил по улице, прислушиваясь. Ему встретилась учительница, остановила его и тихо спросила:
– Ты о листовках слышал?
– Нет, – сказал он, стараясь не отводить глаз от ее пристального взгляда.
Она поглядела зачем-то на его руки и встревоженно приказала:
– Марш домой! И немедленно вымой руки.
– Что вы ко мне все время пристаете? – обозлился Шайтан.
– Хоть ты и не учишься, но не можешь быть неряхой. Иди и немедленно отмой руки. Своим друзьям прикажи то же самое…
«Эта предательница, эта чистоплюйка, кроме всего, и ненормальная! – решил Шайтан. – До чистых ли рук при такой жизни? Люди забыли, как мыло выглядит!»
Учительница и не думала отставать от него.
– Ты не левша? – спросила она шепотом. – Нет? Отмой руки известкой или золой. Беги! Ну!
Завидев вдали людей, она оставила Шайтана в покое и заторопилась к заводу.
«Сама ты левша…» – с обидой прошептал Шайтан и глянул на свою левую руку. Вся в чернилах… Он обомлел от пришедшей в голову мысли: по руке могут узнать, кто писал листовки! Поняли, что писались они левой рукой. Это нетрудно увидеть.
Спеша успеть до комендантского часа. Шайтан передал отряду по цепочке: всем начисто отмыть тайком чернила с рук, потом выпачкать их обычной грязью, а заодно уничтожить бумагу и все следы работы.
Вечер прошел в тревоге. Но никто с проверкой не появился. Шайтан не знал, что ее отложили на утро, потому что вечером мало что обнаружишь: в домах темно, многие сидят при лучинах.
Утром по домам пошли солдаты и полицаи. Везде они коротко приказывали:
– Руки и тетрадки на стол!
…«Кто же она на самом деле такая, эта учительница? – задумался Шайтан. – Ведь она вольно или невольно уберегла отряд от верного провала и жестокой кары… Кто она?»
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Сквозь тяжелые веки Солтан почувствовал яркий свет. Но не он привел его в себя, а Туган. Конь тревожно ржал, тянул повод, судорожно зажатый в оцепеневшей руке Солтана, воинственно озирался на кого-то.
Уже светает! Все тело Солтана сковано морозом. Он весь превратился в волю, заставил себя потихоньку подняться. Он не смог бы это сделать, если бы не цеплялся одной рукой за шершавую кору дерева, а другой – за повод коня.
Еле встав, он попробовал размяться и охнул. Казалось, все его тело – это не мышцы, не кожа, не кровь, а лед, настоящий лед.
Туган тревожно ткнулся ему мордой в лицо, пахнул теплом. И Солтан понял, что все ночные часы его грело дыхание Тугана. Иначе бы несдобровать!
«Но почему конь так взбудоражен? – подумал Солтан, приходя в себя. – Он чувствует опасность».
Солтан бросил кругом затуманенный взор и вдруг отчетливо увидел меж деревьев зловещий зрачок винтовочного дула.
Он судорожно рванул было из ножен саблю, одновременно занося ногу в стремя.
– Стой! Не двигаться…— раздался из-за деревьев негромкий уверенный голос.
Человек шел к нему медленным шагом. Он был в белом полушубке, валенках и в ушанке. Подошел и приказал:
– Следуй вперед!
Русская речь обрадовала Солтана, но разве не могут оказаться среди русских такие же предатели, как Сушеный бок или Кривой?
Пришли к какой-то деревянной избушке. Вокруг нее сновали вооруженные люди. Сюда доносилась артиллерийская канонада, над головой пролетали «мессершмитты».
Часовой у избушки дал понять: можно входить. Человек, взявший Солтана в плен, потянул из рук Солтана повод, но Солтан вцепился ему зубами в руку и старался выхватить саблю: с конем он не расстанется ни за что.
– Вот звереныш! – крикнул кто-то. – Ну пусть привяжет коня сам.
– Без коня никуда не пойду! – ответил разъяренный Солтан, еще крепче сжав повод.
– С конем в избу зайдешь?
– Ни с конем, ни без коня! Кто вы такие?
