Владыки мира. Краткая история Италии от Древнего Рима до наших дней - Росс Кинг
Если неореализм изображал нищету и напряженную социальную атмосферу как последствия фашизма и войны, то картина, вышедшая спустя 12 лет после «Похитителей велосипедов», уловила дух экономического бума и возрождения Италии как интеллектуального и художественного центра. Фильм Фредерико Феллини La Dolce Vita («Сладкая жизнь») снимался с марта по октябрь 1959 г., вышел на экраны в следующем году и сразу же привлек всемирное внимание. С одной стороны, он получил Золотую пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля и шесть номинаций на «Оскар». С другой же – хорошую порцию негодования и многочисленные попытки цензурирования. Первые кадры, на которых статуя Христа, привязанная тросами к вертолету, пролетает над Римом – фактически дают нам возможность с воздуха оглядеть прошлое и настоящее города. Сначала мы видим древние развалины акведука Аква-Клавдия, затем современные «руины» – краны и строительные леса возводящихся зданий, с которых дружески машут строители. Далее крылатая машина жужжит над террасой на крыше апартаментов, где загорают четыре девушки в бикини. В конце концов под звон колоколов она зависает над собором Святого Петра и Ватиканом, и раскинутые руки Христа как будто благословляют собравшихся внизу на площади туристов и паломников.
Эта последовательность так же иронична, как и само название фильма, ибо произошедшее с Римом – это не духовное искупление через Христа, а, по Феллини, распутная и расточительная череда вечеринок и случайных мимолетных встреч, лишенных глубины и смысла. Итальянская столица в «Сладкой жизни» кардинально отличается от полного отчаяния города, который показан в фильмах «Рим – открытый город» или «Похитители велосипедов»: это богатое, светское и, возможно, неоднозначное с точки зрения морали место.
* * *
Экономическое чудо принесло гораздо меньше выгод Югу, откуда мигрировало огромное количество рабочих. Их низкие зарплаты, длинный рабочий день и тяжелые условия являлись залогом бума на фабриках Севера – сюжет, весьма точно изображенный Лукино Висконти в фильме 1960 г. «Rocco and His Brothers» («Рокко и его братья»). Неравенство, так волновавшее героев Рисорджименто, только усиливалось: ведь пока Север индустриализировался, сельскохозяйственный Юг продолжал чахнуть, не имея возможности предложить своей молодежи фактически ничего, кроме переезда – к которому молодежь и прибегала в буквальном смысле миллионами. В значительной степени именно из-за обнищания Юга после окончания войны в Италии был самый высокий уровень неграмотности, самый низкий уровень индустриализации и самый низкий доход на душу населения среди всех стран Западной Европы, за исключением фашистских Испании и Португалии [5].
Причины такой бедности многообразны и уходят корнями в давние времена. Проблемы, как утверждал один историк в середине 1960-х гг., возникли из-за опустошения Ганнибалом сельских районов Юга, где следы разрушительного присутствия карфагенского полководца «все еще заметны» [6]. Десятью годами ранее американский политолог Эдвард Банфилд попытался выделить основную причину. На основе исследования обедневшей деревни в регионе Базиликата он утверждал, что среди жителей Юга преобладает «аморальная семейственность». Под этим он подразумевал, что сельские жители лояльны к членам своей семьи, но в остальном, если только за ними не следит недремлющее око, например полиции, действуют исключительно из сиюминутных личных интересов, дабы увеличить благосостояние своих ближайших родственников за счет всех остальных. Не признавая никаких моральных обязательств ни перед кем, кроме своей нуклеарной семьи, они совершенно неспособны или не хотят действовать в интересах общего блага. Другими словами, им не хватает того гражданского самосознания, которое воспевали и пропагандировали писатели флорентийского Возрождения. Вывод: экономика Юга страдает, потому что взаимное доверие и готовность к сотрудничеству, необходимые для честного и процветающего рынка, – проще говоря, желание открыто и добросовестно взаимодействовать с незнакомцами – напрочь здесь отсутствует [7].
Предпринимались попытки исправить тяжелую экономическую ситуацию, накачав регион деньгами. В 1950 г. правительство Альчиде Де Гаспери создало специальный фонд Cassa per il Mezzogiorno («Касса Юга»). Целью фонда было улучшение социально-экономического положения региона путем финансирования проектов в области освоения земель и инфраструктуры, таких как строительство водопроводов, канализации и дорог. Однако мафия очень быстро взяла под свой контроль земельные агентства и бо́льшую часть государственных контрактов, плюс запустила свои щупальца глубоко в местные органы власти. Все это – благодаря, как высказался один журналист, «покровительству, сговору и пособничеству… правительственных чиновников не только на Сицилии, но, вероятно, и в Риме» [8]. Мафия, безусловно, продолжала присутствовать весомо, грубо, зримо. Хоть «люди чести» (как называют себя ее члены, начисто лишенные самоиронии) и заявляли, что обеспечивают стабильность, безопасность и справедливость, события последних десятилетий ХХ в. показали полную бессмысленность подобных заявлений. Тогда Сицилия пережила серию жестоких кровопролитных войн, в ходе которых безжалостные лидеры клана из Корлеоне, что в 50 км к югу от Палермо, бились с семьями из Палермо и в итоге победили. Число погибших в начале 1980-х гг. достигло нескольких сотен. За один только день в ноябре 1982 г. в Палермо произошло около дюжины не связанных между собой убийств. Целями клана из Корлеоне были не только соперники-мафиози, но также судьи, политики, полицейские, женщины и дети. Правоохранительные органы отреагировали на это арестом сотен предполагаемых мафиози и привлечением их к ответственности в рамках Maxiprocesso («Максипроцесс»), который проходил с 1986 по 1992 г. Более 500 из них были помещены в специально построенный бункер под тюрьмой в Палермо, большинству дали длительные сроки. Мафия отомстила, но вызвала беспрецедентное народное возмущение убийствами в 1992 г. двух судей, Паоло Борселлино и Джованни Фальконе, а также взрывом в 1993 г. у галереи Уффици во Флоренции, в котором погибли пять человек, из них двое детей, в том числе двухмесячный младенец.
Но мафия была не единственным источником насилия в Италии в последние десятилетия ХХ в. К концу 1960-х гг. экономическое чудо завершилось, и, к несчастью, наступала новая эра: anni di piombo, или «свинцовые семидесятые», период ожесточенных идеологических столкновений, политических волнений и терактов, похищений и убийств. Иногда говорят, что май 1968 г. с его гражданскими беспорядками, вызванными забастовками и протестами, длился месяц во Франции, но десятилетие в Италии. Массовые протесты студентов и стихийные забастовки рабочих в 1968 и 1969 гг. привели к ответной реакции правых, известной как «стратегия напряженности» – политике, проводимой сетью неофашистских группировок, масонов и теневых элементов в итальянских спецслужбах. Целью их жестоких беспорядочных действий было посеять хаос и страх, тем самым спровоцировав репрессивные меры со стороны государства. Первое зверство произошло в Милане в декабре 1969 г., когда 17 человек погибли и почти сто получили ранения в результате взрыва бомбы на Пьяцца Фонтана, устроенного членами неофашистской группировки Ordine Nuovo («Новый порядок»). Последовали и другие, включая взрывы, совершенные ультраправыми боевиками на Пьяцца делла Лоджия в Брешии в мае 1974 г. и, два месяца спустя, в железнодорожном экспрессе в Апеннинах. Кульминацией стало 2 августа
