Богдан Сушинский - Костры Фламандии
Впервые за все годы совместного плавания командор взглянул на шкипера с откровенной ненавистью. Но что молвлено, то молвлено.
– По правому борту приближается «Руан»! – очень кстати возвестил матрос, стоящий на корме. – За ней – «Бургундия»! По левому – «Бретань». В фарватере – «Сен-Жермен». Они ждут приказа!
Офицеры переглянулись. Споры кончились, пора действовать.
– Да, они ждут приказа, – подтвердил шкипер. – Готовятся к бою, но ждут.
– Гяур, передайте на «Руан» и другие суда, – прокричал Сирко: – Сбавить ход! Вывесить белые флаги! Как только испанцы приблизятся – на абордаж! До абордажа казаков с палубы убрать. Испанцы не должны знать, что у нас тысячи воинов, – объяснил он исключительно для командора. – Иначе не отважатся сойтись.
39Де Моле оказался прав: д’Атьен все же решился прибыть в Шварценгрюнден. Хотя вряд ли маркиз мог предположить, что встреча окажется именно такой.
Первое, что его удивило – ворота открыли сразу же, как только он приблизился к обводному рву: быстро опустили недавно отремонтированный мост, кто-то из привратников даже протрубил в рожок, приветствуя гостя и одновременно возвещая хозяев о появлении у замка достойного рыцаря.
«Значит, Великий магистр уже здесь, – решил д’Атьен. – Это он предупредил хозяев, он позаботился, чтобы меня не томили у ворот».
Однако то, что произошло дальше, превзошло все его самые страшные опасения. Как только ворота закрылись, к нему сразу же подошли двое слуг-азиатов. Но, вместо того чтобы, как полагается, принять коня, а самого гостя провести к графине, они буквально вырвали д’Атьена из седла, мгновенно разоружили и, несмотря на протесты, затолкали в какое-то мрачное полуподземелье, с одним-единственным окошечком, выходящим на глухую стену соседнего строения.
– Я Кара-Батыр, оруженосец графини де Ляфер и начальник охраны замка Шварценгрюнден, – только тогда представился один из них. – Я происхожу из княжеского рода Гиреев и как дворянин имею право вызвать вас на дуэль.
– Дворянин не может вести себя с дворянином так, как ведете себя вы, – вскинул подбородок д’Атьен. – Стащить с коня. Обезоружить. Загнать в какое-то подземелье.
– Мы обращаемся с вами, как со злодеем, который участвовал в покушении на графиню де Ляфер.
Говоря это, Кара-Батыр приблизил лампу к лицу д’Атьена. Раскрасневшееся было от гнева, лицо маркиза теперь вдруг мертвенно побледнело.
– Вы повторяете неслыханную ложь! – для татарина не осталось незамеченным, каким поникшим, безнадежным голосом произнес маркиз эти слова.
– На этом мое знание французского кончается. Потому переведи ему, Мустафа, – обратился Кара-Батыр к другому оруженосцу. – На столе лежит медальон. Пусть маркиз посмотрит на него и скажет, кому из знакомых ему людей он принадлежит. Только честно. От этого может зависеть его дальнейшая судьба.
Дослушав перевод, маркиз на негнущихся ногах приблизился к столу и при свете двух ламп и факела, с которым вошел в это время шевалье де Куньяр, осмотрел то, что осталось от его оруженосца.
– Эта вещь принадлежит рыцарю Компансьеру, в сопровождении которого я приезжал в замок в прошлый раз, – покосился маркиз на шевалье. Присутствие здесь де Куньяра, который, конечно же, запомнил этот сразу же бросающийся в глаза талисман на груди Компансьера, лишало его какой-либо возможности лгать.
– …И вместе с которым вы устроили засаду на графиню де Ляфер, когда она возвращалась, чтобы вновь вступить во владение замком, испепели меня молния святого Стефания, – ворочал словами, словно каменья рвал в каменоломне, шевалье де Куньяр.
– Вы забываетесь, шевалье. Меня там не было.
– Это вы не шевалье де Куньяра, это вы меня в таком случае обвиняете во лжи, – вмешался Кара-Батыр. – Поэтому я вызываю вас на дуэль.
– Я не буду сражаться на дуэли со слугой, даже если он станет утверждать, что происходит из рода самого Сарданапала.[20]
– Уж не надеетесь ли вы, великий ритуалмейстер ордена тамплиеров, получить вызов на дуэль от меня? – грозно уставился на д’Атьена шевалье. – Так знайте: я не стану делать этого. Другое дело – сбросить вас с крепостной стены в реку – это я за милую душу, испепели меня молния святого Стефания.
– Оставьте нас, шевалье, – примирительно предложил Кара-Батыр. – Мы с маркизом переговорим в более спокойном тоне, а главное, слегка поумерим гордыню.
– Нет, вы не оставите меня наедине с варварами! – почти взмолился на де Куньяра маркиз. – Только не это! Вы ведь рыцарь ордена. Как и я. Так неужели не возвысите свой голос в мою защиту? Где сама графиня? Я требую, чтобы мне позволили встретиться с графиней де Ляфер.
– Напрасно беспокоитесь, – прогрохотал словами-каменьями де Куньяр. – Графиня сама потребует вас к себе. Когда придет тому время, естественно.
Это время пришло часа через два. Графиня сидела в высоком кресле посреди «королевского», как высокопарно называл его когда-то граф де Ляфер, зала, и маркиза швырнули, словно тубильца, доставленного из далекого колониального острова, к ногам королевы метрополии.
– Кого это вы притащили сюда? – брезгливо поморщилась «владычица морей и колоний».
– Того, кто все еще мнит себя маркизом д’Атьеном, – с той же брезгливостью уведомил ее Кара-Батыр.
Диана внимательно осмотрела его: жесточайше избит, одежда изорвана, глаза упрятаны за огромными кровоподтеками.
– Кажется, у вас появились жалобы на негостеприимство моих воинов, маркиз д’Атьен?
Маркиз попытался подняться с колен, но это ему не удавалось. Как оказалось, он вконец обессилел. В том, что Кара-Батыр был мастером пытки, графиня убеждалась уже не раз.
Когда же д’Атьен с трудом поднялся и, пошатываясь, попытался приблизиться к Диане, двое татар из свиты Кара-Батыра удержали его от этой неразумной затеи, побаиваясь, как бы он не свалился ей прямо на колени.
– Маркиз признался, что это он организовал покушение на вас, графиня, – по-французски произнес Кара-Батыр. – И что стрелял его оруженосец. Умалчивает лишь о причинах, заставивших его пойти на столь мерзкий поступок.
– Это правда? – заинтригованно поинтересовалась графиня. – Вы все еще умалчиваете?
Маркиз угрюмо промолчал.
– Как вы могли дойти до столь ничтожного стремления – покушаться на саму графиню де Ляфер? – с презрением спросил его де Моле. Он и шевалье де Куньяр стояли по обе стороны от графини, словно сановники – у трона восточной владычицы.
Но, хотя граф спросил это с неподдельной ненавистью, Диане явственно послышалось: «Как вы могли так бездарно подготовить свое покушение?!»
– Я сделал это во имя возрождения нашего ордена, Великий магистр, – прохрипел маркиз. И на губах его появилась кровавая пена.
