Энтони Хоуп - Приятель фаворитки
– Помогите! Помогите! – еще раз крикнул я и, дав ей себя заметить, снова погрузился в воду, но на этот раз ненадолго.
Вынырнув, я увидел Барбару около себя: она дышала тяжело и всхлипывала, едва владея веслами. Я ухватился за борт лодки, она громко вскрикнула и выпустила весла из рук. Задыхаясь, я взобрался через борт в лодку.
– Вы живы! – вскрикнула она, закрыв лицо руками.
Оба мы точно обезумели от радости, но это было приятное безумие. Наша лодка стояла неподвижно, и заходящее солнце золотило последними лучами темные волосы Барбары, освещая и мою вымокшую насквозь непривлекательную особу.
Отряхиваясь от потоков, струившихся по моему платью, я постарался придать своему голосу строгое и холодное выражение.
– Довольно глупая выходка, мисс Барбара! – сказал я.
Вместо ответа она с бледным, взволнованным лицом протянула ко мне руки.
– Симон, Симон! Вы могли утонуть. Из-за меня, из-за моей глупости! Если бы с вами случилось несчастье, я не перенесла бы этого.
– А между тем вы бежали и от меня.
– Я никогда не думала, что вы погонитесь за мной, не предполагала, что вы захотите рисковать жизнью. – Ее взгляд упал на мое насквозь мокрое платье. Она быстро схватила свой плащ, лежавший около на скамье лодки, и протянула его мне. – Завернитесь в это!
– Благодарю, я согреюсь на веслах, – отозвался я. – Пожалуйста, объясните мне, что означала эта ваша шутка?
– Ничего, ничего. Простите ли вы меня, Симон? Как я испугалась, когда вы скрылись под водою! В эту минуту я дала обет, что если вы будете спасены, то… – но она сразу умолкла.
– Моя смерть была бы на вашей совести? – спросил я.
– О, на всю жизнь!
– Тогда я очень рад, что не утонул, – сказал я.
– Довольно того, что вы были в опасности, – тихо отозвалась она.
– Дай Бог мне никогда не испытывать большей, – лукаво пожелал я. – Ну, мисс Барбара, мы квиты: око за око. Думаю, что ваше намерение бросить меня было не серьезнее моей опасности утонуть.
Она с удивлением подняла на меня глаза.
– Я совершенно серьезно была намерена бросить вас, – сказала она.
– А почему?
– Потому что я тяготила вас.
– Однако вы соглашались принять мою помощь?
– Да, пока она была добровольной. Но вы рассердились на меня за…
– За свою гинею. Ведь она была у меня последней.
– Да, за гинею; хотя это была глупость, но я не могла остаться там, где мое присутствие было неприятно.
– И вы хотели попытать счастья одна?
– Это лучше, чем с защитником, который не желает этого.
– А я между тем был готов ради этого на все, даже на то, чтобы утонуть, – рассмеялся я.
– Так это была хитрость? Шутка?
– Конечно… такая же, как и ваша. Похож ли я на человека, способного утонуть на расстоянии полумили от берега, на мелком месте? – и я снова рассмеялся.
Девушка наклонилась ко мне и снова спросила повелительным тоном:
– Говорите правду. Были вы в опасности?
– Ни крошечки, – доверчиво ответил я. – Но ведь вы не хотели ждать меня.
– Так то была хитрость? – настойчиво допрашивала Барбара.
– Увенчавшаяся, как видите, успехом.
– Все – хитрость?
– Насквозь! – невозмутимо подтвердил я.
Ее лицо приняло холодное, жесткое выражение. Я ждал, что она заговорит, но напрасно; она взяла свой плащ, завернулась в него и отодвинулась на корму лодки. Я занял ее место и взялся за весла.
– Что вам угодно делать теперь? – спросил я.
– Что хотите, – резко ответила она.
– Выбора у нас мало, – таким же тоном ответил я. – Впереди берег, но он оказался нам не особенно приятен; позади – Кале, куда мы явиться не можем. Направиться в Дувр? Уже темнеет, и, плывя тихим ходом, мы будем в городе, когда уже будет темно.
– Куда хотите… мне все равно, – холодно повторила Барбара, так плотно завернувшись в плащ, что остались видны только глаза.
В сущности, мне хотелось попросить у нее прощения, но упрямство взяло верх, и я погнал лодку в Дувр.
Я греб уже с полчаса; наконец сквозь наступивший сумрак пред нами появились огни Дувра. Мое настроение смягчилось, я остановился отдохнуть и, подняв весла, обратился к Барбаре.
– И все-таки я должен поблагодарить вас. Будь я в опасности, вы спасли бы меня.
Ответа не последовало.
– Я видел, что вы были напуганы моей мнимой опасностью, – настаивал я.
– Я не дала бы и собаке утонуть на своих глазах, – холодно и спокойно прозвучал голос девушки, – это зрелище тяжело действует на нервы.
Я молча склонил голову и снова взялся за весла. Попытка с моей стороны была сделана; не встретив успеха, я больше не желал повторять ее. Я продолжал медленно грести, ожидая наступления полной темноты. Наступила ночь, туманная и холодная. Мне было холодно в мокрой одежде, но я не хотел показать это той неподвижной статуе, которая находилась на корме, закутанная в плащ, с закрытыми глазами и неподвижным лицом.
– Вам холодно? – вдруг спросила Барбара.
– Холодно? – переспросил я. – Наоборот, мне жарко от весел, но вам следует получше закутаться плащом.
– Мне прекрасно, благодарю вас!
В действительности мне было очень холодно; кроме того, меня томили голод и слабость. Я не смел спросить Барбару, голодна ли она, так как боялся новых насмешек.
Когда я решился пристать к берегу, недалеко от Дувра, было около десяти часов и совсем стемнело. Мы оставили лодку на произвол судьбы и пошли к городу.
– Куда вы меня ведете? – спросила Барбара.
– К единственному лицу, способному помочь нам, – ответил я.
– Закутайтесь плотнее и будем говорить тише.
– У меня нет никакого желания говорить, – сухо ответила она.
Я не сказал ей, куда мы идем. Будь мы друзьями, я постарался бы сделать это, теперь же я знал, что Барбара скорее переночует на улице, чем станет меня слушать. Самое трудное было довести ее до дома, там уж я удержал бы ее. Но могла ли она дойти? Она едва шла, спотыкаясь, чуть ли не на каждом шагу от слабости. Я хотел было поддержать ее, но она отшатнулась от меня, точно я хотел ее ударить.
Наконец мы дошли до узкой аллеи и свернули в нее. Дом был пред нами; все тихо, мы добрались благополучно. Да и кому было следить за нами? Ведь предполагалось, что мисс Кинтон отплыла с королем Людовиком в Кале, где должно было произойти наше венчание.
Верхние окна дома темны – там помещение Финеаса Тэта, для которого теперь король нашел другое место, но в нижних окнах горел свет.
– Не подождете ли вы немного здесь, пока я предупрежу своего друга? – спросил я. – Надо убедиться, что все в исправности.
