Патрик О'Брайан - Фрегат Его Величества Сюрприз
— Ну хорошо, старина Стивен, — ответил тот. — Если хочешь, я отдам приказ: но ты же знаешь, он им не понравится. Это против обычая: моряки ловят альбатросов и буревестников с того самого дня, как первый корабль вышел в море. Им это не понравится. В ответ ты получишь кривые взгляды и сухие реплики, а половина из стариков начнет пророчествовать — что мы-де попадем прямо в ураган или врежемся в айсберг.
— Из прочитанного и рассказов Пуллингса могу сделать вывод, что в сороковых широтах предсказывать шторм — дело довольно безопасное.
— Идем, — сказал Джек, беря скрипку. — Давай сыграем Боккерини на сон грядущий. С учетом того, что ты вмешиваешься в естественный порядок вещей, другой возможности по эту сторону Мыса у нас может и не быть.
Косые взгляды и недовольный тон начались уже на следующее утро. И пророчества тоже. Немалое количество седых голов покачивалось на форкастле, и немало раз прозвучало (в том числе и пределах досягаемости ушей Стивена) многозначительное: «Поживем-увидим».
Все дальше и дальше на юг, на крыльях западного ветра, безнадежно одинокие под серым небом, все глубже в безграничное лоно океана. День ото дня море становилось все холоднее, холод пробирался в трюмы, в кубрики и каюты. Влажный, пробирающий до костей холод. Стивен поднялся на палубу, по-доброму завидуя своему ленивцу — теперь почетному пенсионарию обители ирландских францисканцев в Рио, и тайному истребителю церковного кагора по совместительству. Он обнаружил, что фрегат мчится под напором парусов, накренившись так, что палуба сделалась покатой, словно крыша, а русленя подветренного борта купались в пене. Двенадцать с половиной узлов в бакштаг при поставленных бом-брамселях, верхних и нижних лиселях — почти все, что есть, — галсы правового борта выбраны, так как Джек намеревался еще немного уклониться к югу. Сам капитан стоял у гакаборта, бросая взгляды то на западную сторону небосвода, то на рангоут.
— Что ты думаешь об этих валах? — крикнул он.
Щурясь на пронизывающем холодном ветре, Стивен разглядел, о чем речь: мощные, ровные волны, темные, с белыми барашками, набегали с запада, диагонально курсу фрегата — две сотни ярдов от гребня до гребня. Они шли равномерно, подкатываясь под корму фрегата, поднимая ее так высоко, что горизонт отодвигался еще миль на двадцать, потом уходили вперед, и корабль проваливался в ложбину, так что нижние паруса лишались ветра в царившем там затишье. В одном из таких провалов Стивен заметил альбатроса, без малейшего усилия или страха парившего в небе. Огромная птица теперь, правда, словно уменьшилась до размеров чайки в масштабах разыгравшегося моря.
— Грандиозно, — произнес Стивен.
— Не правда ли? — воскликнул Джек. — Мне нравится буря.
В глазах его горела радость, но радость осторожная, и когда корабль медленно поднимало на волне, он снова посмотрел на марса-лисели. Во время подъема на фрегат обрушивалась вся ярость стихии, и лисель-спирты опасно гнулись. Да и мачты и реи давали прогибь, они стонали и жаловались, но все же не так, как лисель-спирты. Над шкафутом пронесся дождь брызг, пролетевший через снасти и исчезнувший за левой скулой, промочив по пути главного канонира Хэйлза. Тот со своими помощниками обходил орудия, дополнительными найтовыми прикрепляя их плотнее к борту. Реттрей суетился среди запасного рангоута и шлюпок. Все ответственные метались вокруг, не дожидаясь приказов. Время от времени они поглядывали на капитана, который по своему обыкновению проверял натяжение снастей, трогая их рукой, и бросал взгляды то на небо, то на море, то на верхние паруса.
— Потрескивает, — сказал Джолиф.
— Скоро совсем оттрещится, если ничего не делать, — ответил Черч.
Еще склянку или две палубная вахта ждала приказа сменить курс и убавить парусов, пока Господь сам их не поубавил, но приказа все не было. Джек намеревался выжать все до последней мили из этого прекрасного дневного перехода, кроме того, стремительный бег фрегата, звонкое пение снастей, горделивая череда подъемов и спусков наполняли его радостью, истым наслаждением. Ему казалось, что никто не замечает этих чувств, но они читались на его лице, хотя держался он сдержанно, даже немного сурово: короткие резкие приказы направляли корабль, ставший со своим капитаном единым целым. Джек стоял на квартердеке, и в то же время был на изгибающемся лисель-спирте, стараясь точно предугадать миг, когда тот больше не выдержит.
— Да, — произнес он, словно не было долгой паузы. — И за пару часов до конца этой вахты станет еще грандиознее. Барометр быстро падает, и скоро начнет задувать по настоящему. Погоди немного, и океан разойдется не на шутку. Мистер Хэрроуби, еще человека к штурвалу, будьте любезны. И прикажите убрать летучий кливер и лисели.
Дудка боцмана, топот ног, и неистовый бег фрегата существенно замедлился. Мистер Стенхоуп, цепляясь по пути за трап, произнес:
— И как только эти бедолаги с ног не валятся? Однако бодрит, не правда ли? Как шампанское.
И впрямь, весь корабль вибрировал, низкий гул поднимался из трюма, а в легкие вливался чистый прохладный воздух. Правда задолго до заката чистый прохладный воздух задул с такой силой, что вдыхать его стало затруднительно, а «Сюрприз», даже со взятыми на все рифы марселями, нижними парусами и спущенными на палубу брам-стеньгами, помчался еще быстрее, по прежнему держа курс на юго-восток.
Ночью Стивен сквозь сон слышал топот и крики, и понял, что они изменили курс, так как койка стала раскачиваться в другом направлении. Но выйдя на палубу, он оказался не готов к открывшейся перед ним картине. Под зловеще нависшим серым небом, скрытым наполовину пеленой дождя, наполовину завесой брызг, раскинулось белесое море — белопенная стихия простиралась насколько достигал взор. Ему приходилось наблюдать Бискайских залив в злейший шторм, и мощные юго-западные шквалы у побережья Ирландии, но в сравнении с этим они казались пустяком. В какой-то миг море можно было принять за пейзаж, гористый, но одновременно странным образом упорядоченный; и тут же все приходило в движение, величественное движение, масштаб которого приглушал собой его умопомрачительную быстроту. Хребты и впадины стали невероятно огромными, интервалы сделались большими, а гребни закручивались в барашек, срываясь, словно белая лавина, вниз по крутому склону. «Сюрприз» шел почти перпендикулярно им, держа на ост-ост-зюйд. С первыми лучами рассвета убрали крюйс-стеньгу — делалось все, чтобы уменьшить давление ветра на корму, и тем самым риск повреждений, — а вдоль мокрой палубы натянули леера. Посмотрев в направлении квартердека, Стивен увидел волну — настоящую темно-зеленую стену, вздымающуюся над гакабортом, и приближающуюся к ним с неумолимой неизбежностью. Ему пришлось откинуть назад голову, чтобы увидеть ее вершину, уже готовую сорваться, но еще держащуюся за счет инерции движения. Ветер срывал с нее и гнал вперед шлейф из пены и брызг. Он слышал, как Джек отдает приказ рулевым; фрегат немного изменил курс, и стал подниматься кормой к небу, все выше и выше, так что Стивена отбросило назад по трапу. Жуткий вал пронесся под кормовым подзором корабля, разделился, искупал шкафут в пене, и умчался к горизонту, а «Сюрприз» обрушился в прогал, и пение снастей сбавило тон на октаву под ослабевшим напором ветра.
