Симона Вилар - Ассасин
Под его присмотром продолжалось восстановление стен Яффы. В этом очень помогают итальянцы, которые постоянно подвозят строительный материал и отдают его почти безвозмездно, в счет будущих дивидендов от Иерусалимского короля Гвидо, которые он охотно им обещает. Одновременно Гвидо приказал восстановить крышу в одной из прибрежных вилл, с террасой на море и куполом, который не совсем разрушили. Когда постройка будет завершена, там можно будет расположить королеву Беренгарию и сестру Ричарда Иоанну. Гвидо послал за ними одну из лучших венецианских галер. Море ныне спокойное, и венценосные дамы скоро должны приехать. Но на этой галере Гвидо отправил в Акру епископа де Бове. Воинственный прелат ныне не популярен, так как крестоносцы не могут забыть, как он бросил во время сражения при Арсуфе храброго Жака д’Авенского, и едва не плюют ему вослед. Отправить же Бове было еще тем выгодно, что теперь некому будет поддерживать воинственного Медведя, который все кричит, что Ричард не послушал его совета и не пошел сразу на Иерусалим. Леопольд после недавней стычки с сарацинами уже не сильно рвется выступать на Святой Град, а с отъездом де Бове герцога Гуго вообще мало кто поддерживает, кроме подвластных ему французов. Но даже Медведь понимает, что с его отрядами Иерусалим не взять.
Да, Гвидо неплохо справляется, если ему не приходится воевать. И Ричард, зная его способности, не зря поручил ему распоряжаться в Яффе, чтобы поднять престиж иерусалимского короля, заметно павший после того, как стало известно, что Гвидо по доверчивости сделал своим поверенным предателя Арно де Бетсана, который сбежал от самого де Шампера. Это упущение маршала рассердило Ричарда, и он с тех пор не общался со своим кузеном.
– Ты говорил, что де Шампер отбыл к Аскалону?
Кто ему приказал?
Гвидо пожал плечами.
– Он храмовник. А ими трудно управлять.
– Это магистр де Сабле его направил?
– Похоже, сам маршал уговорил главу ордена поручить ему эту миссию.
Уговорил де Сабле? Вот упрямец. Ему бы после его неудачи с ассасином вообще не высовываться. Если только Уильям не вознамерился сложить голову в схватке, желая оправдаться перед королем.
– От Саладина нет вестей?
– Нет. – Гвидо опустил голову.
Прискорбно. Ну да куда тот денется. Вот Ричард оправится, получит на кораблях подкрепление, и тогда…
То, что все желают идти на Иерусалим, Ричард слышал, когда сидел у оконного проема. В стане звучала музыка, слышалось пение:
Будь милостив, Господь, к моей судьбе.
На недругов Твоих я рати двину.
Воззри: подъемлю меч в святой борьбе. Все радости я для Тебя покину, – Твоей призывной внемлю я трубе.
Мощь укрепи, Христос, в своем рабе. Надежному тот служит господину, Кто служит верой, правдою Тебе.
Ричард почувствовал, как на глаза навернулись слезы. Герои! Верные и готовые на все ради веры! И его долг – не позволить им бессмысленно пасть. Столь отменные и искренне верующие люди стоят того, чтобы побеждать!
Через пару дней Ричард, несмотря на квохтанье своей верной няньки Адама Толуорта, отправился с магистром Гарнье на вылазку в окрестностях Яффы.
Яффа была словно оазис среди пустынных камней Палестины – сады, заросли вдоль рек, грациозные пальмы на фоне синего неба, овцы, пасущиеся на зеленой траве низин. Местные сарацины успокоились, поняв, что резать всех подряд крестоносцы не собираются, и вновь вернулись к своим занятиям, даже торговали с христианами. Ричард видел, как они собирали плоды в лимонных рощах, как их женщины несли на головах плоские корзины, полные фиников, а ребятишки подвозили на осликах воду из источников. По дороге, скача во главе отряда, Ричард заметил тележку на двух высоких колесах – ее, впрягшись в постромки, тянули мужчина и женщина, по виду крестьяне. Завидев группу подъезжающих крестоносцев, они остановились, стали приветливо махать руками. Рыцарей это развеселило, они проехали мимо, смеясь и пытаясь выказать местным «салам» – кланялись, приветственно касаясь лба и груди.
Однако по мере их продвижения от Яффы картина стала меняться. Зелень исчезла, сушь донимала даже на ветру, хотелось пить.
Но то, что они увидели дальше, превзошло все самые наихудшие ожидания: дорога на Иерусалим была превращена в пустыню. Все, что могло послужить крестоносцам в пути, было сожжено, уничтожено; мертвая земля казалась черной, кругом темнели остовы сожженных домов, руины, стоял запах гари и падали. На повороте разлагался труп лошади, на пиках на склоне Ричард увидел отрубленные головы светловолосых воинов-христиан.
– Дальше опасно ехать, сир, – сказал магистр ордена Госпиталя и остановил своего коня. Откинув край белого тюрбана, закрывавший его лицо от горькой пыли, он заметил: – Все, кто пробовал проехать далее, не возвращались. Увы, в руины обратилось целое королевство, святейшее из королевств земли, королевство Иерусалимское…
– Зачем Саладин это сделал? – поразился Ричард. – Это же его земля! Или с нашим приходом султан уже ни на что не надеется?
Гарнье несколько раз перекрестился, а потом стал пояснять. Юсуф ибн Айюб понял, что он проигрывает Мелеку Рику эту войну, и сделал выводы. Он не может сдержать его натиск в крепостях, ибо английский Лев берет их, и падение неприступной Акры тому подтверждение. И он проигрывает Ричарду в сражениях, что проявилось в битве при Арсуфе. Вот Саладин и решил устроить крестоносцам тактику «выжженной земли»: вся округа по дороге на Иерусалим превращена в пустыню. Нет деревьев, нет поселений, где фуражиры армии могли бы пополнить провиант, нет колодцев, где они могли бы утолить жажду. Не слишком достойная политика для слывущего образцом благородства Саладина, но очень действенная. Войско христиан просто не сможет идти далее, ибо, оторвавшись от снабжения, они будут обречены на голод и жажду. К тому же Саладин набирает новые отряды, и крестоносцев ждут засады на всем продолжении пути.
Магистр еще не закончил говорить, когда они остановились у колодца: круглый, обложенный камнем источник наподобие тех, из которых пил в жаркий день Иаков, его дети и скот. Ричард подъехал и спешился, в то время как Гарнье приказал своим госпитальерам приготовить луки и внимательно следить за округой. Но еще больше он заволновался, когда Ричард стал вытаскивать из колодца кожаный мех с водой.
– Не пейте, государь! Ради всего святого! Те, кто пробовал пить из местных колодцев, умирали мгновенно!
Ричард отшатнулся. Значит, и колодцы отравлены. Крест честной! Как же тогда им двигаться на Иерусалим?
