Иван Грозный. Царь, отвергнутый царизмом - Сергей Кремлёв
Нет худа без добра – острая необходимость обеспечить безопасность южных рубежей России обусловила ряд эффективных мер по усилению и совершенствованию сторожевой службы, а также и более широкого привлечения к ней донского казачества. Перемирие с Польшей облегчало это дело – внимание можно было частично переключить на Юг.
Русское южное казачество возникло на рубеже XV и XVI веков, когда усиление феодального гнёта, с одной стороны, и ослабление степняков, с другой стороны, стало причиной бегства масс русского и украинского крестьянства в южные степи – на Дон, Северский Донец, Хопёр и Медведицу. Постепенно образовывались оседлые поселения, и казаки становились естественным форпостом Руси на Юге. Заметим, что казачество как исторический элемент отмечено лишь в русской истории, что и неудивительно. Только постмонгольская Русь почти по всему своему геополитическому периметру имела враждебное степное кочевое окружение, а огромная протяжённость этого периметра и его отдалённость от центральных районов государства не позволяли обеспечить его охрану регулярным войском. Порубежная вольница и играла на Руси роль её передового охранения. Показательно при этом, что Русский Север казачества не знал – там в нём не было необходимости, потому что на Русском Севере не было такого явления, как грабительские набеги из Дикого Поля.
Связи Дона с Москвой росли и укреплялись, казаки принимали участие во взятии Казани… В 1556 году атаман Черкашенин поддержал действия русского воеводы Ржевского-Дьяка против турецкой крепости Очаков и крымских татар, в 1570 году казаки Черкашенина сопровождали царского посла Новосильцева от Рыльска до Азова. Казаки получали за службу «государево жалованье: деньги, и сукна, и селитру, и свинец…»
В 1571 году царь Иван поручил воеводе Михаилу Ивановичу Воротынскому реорганизовать сторожевую службу, и в том же году в жизнь России вошёл первый русский военный устав «Уложение о станичной службе». Сторожевую службу несли государственные подвижные отряды – «станицы», численностью до 100 человек. Отряды высылались из пограничных крепостей – Путивля, Рыльска и других на расстояние до 100 вёрст и вели разведку, уничтожая также небольшие татарские разъезды и захватывая «языков». Было образовано 73 «сторо́жи», объединённые в 12 разрядов по районам.
Более широкие функции выполняли донские казаки. Фактически Иван отдал Дон казакам, и это лишний раз доказывает, что он не стремился властвовать там, где это не было реально возможно и где абсолютное ему повиновение не требовалось по сути ситуации. Казачество пополнялось беглыми холопами, но контролировать этот процесс Иван не мог. Так зачем пытаться уничтожать казачество, если можно его с пользой для дела использовать? В пределах Русского государства образовались тогда своего рода военно-феодальные казачьи республики со своим особым внутренним общественным бытом, особыми порядками. И центральное правительство самодержавного царя Ивана Грозного не только не подавляло эти республики, но поощряло их.
Ничего подобного не было и не могло быть в абсолютистских государствах Европы, а в России, с её протяжёнными и отдалёнными от центра границами, казачество начинало играть важную государственную функцию, выполняя задачи не только охраны, но и передовой обороны границ.
Подход Ивана Грозного к проблеме казачества стал для московских государей традиционным и долгое время имел фактически стратегическое значение. Без значительных расходов – лишь признавая вольности казаков, Русское государство получало и надёжную пограничную охрану, и войсковой резерв, и передовые силы для постепенного продвижения к естественным границам России и для хозяйственного освоения новых земель. Подобным образом выстраивались отношения Москвы и с возникшим яицким (уральским) казачеством.
Меры по укреплению сторожевой службы оказывались более чем своевременными: в 1571 году Девлет-Гирей с огромным войском (источники называют цифру в 120 000 человек) выступил на Москву. Иван, как это не раз уже делали в подобных ситуациях предшественники, скрылся на севере, поручив оборону Москвы воеводам. Такая линия поведения московских государей объяснялась не трусостью, а давним опытом не одного века, оплаченным и кровью лишних жертв, и золотом, разграбленным из государевой казны, если она не была вовремя эвакуирована из столицы.
Чем объяснялся поход на Москву крымского хана? Только ли желанием получить добычу и «полон», или ещё и другими соображениями? Системный анализ ситуации сразу указывает на Западную Европу как на источник и катализатор «русской» активности Крыма…
Увы, «записные» историки верят сомнительным документам больше, чем здравому смыслу. Так, Карамзин широко пользовался «сведениями» Таубе и Краузе, многое в своём описании эпохи Грозного основывал на Шлихтинге и не сомневался в достоверности сообщаемого ими. А Шлихтинг, естественно, не связывал воедино папу римского Пия V, польского короля-католика Сигизмунда-Августа и крымского хана-мусульманина Девлет-Гирея. Однако здравый смысл нередко позволяет увидеть эпоху глубже, чем это возможно при пользовании даже современными той давней эпохе источниками. Не известно ни одного документа, объединяющего московский поход Девлет-Гирея с восточной политикой пап, а здравый смысл говорит нам, что такая связь не только оказывалась возможной, но была практически неизбежной.
И вот почему…
С начала 1570 года султан Селим II готовил захват Кипра, принадлежавшего Венецианской республике. Эти планы и косвенно, и прямо задевали интересы Ватикана, и папа Пий V стал сколачивать антитурецкую коалицию, в которую вошли Рим, Венеция и Испания. Папе и венецианскому дожу представлялась при этом соблазнительной и привлекательной идея пристегнуть к коалиции также Россию.
Нужды в том для России не было никакой – непосредственно Турция ей серьёзным образом не угрожала, а чем больше Турция увязала на Западе, тем меньше у неё было возможностей мешать России укреплять свои позиции в Поволжье – от Казани до Астрахани. Однако папа, похоже, держал Грозного за простака и обратился к нему с письмом, где пугал Ивана тем, что «ненасытные турки» не успокоятся до тех пор, пока «не уничтожат или не подавят жестоким рабством все царства и государства»… Показательно при этом, что хотя папа просил русского царя о поддержке, он обращался к Ивану не как к «Величеству», а всего лишь как к «Светлости», не признавая Ивана полноправным государем, равным европейским королям.
Письмо Пия V практических результатов не имело, но вполне можно предположить, что папа решил подкрепить свои аргументы ещё и наглядным примером, для чего обходным манером спровоцировал Девлет-Гирея на военную демонстрацию, которая должна была убедить Ивана в том, что первостепенной задачей России должна стать не борьба за Полоцк и Нарву, а силовая нейтрализация Крыма и Турции. И что решению этой последней задачи очень удачно может поспособствовать союз России с католической Европой. Причём папа мог подтолкнуть крымского хана к практическим действиям самым простым образом – финансируя «московский» поход крымчаков.
У нас нет ни одного документа, подтверждающего такую версию причин, побудивших Девлет-Гирея пойти
