Денис Субботин - Ларец Самозванца
Дозор, ныне очень малочисленный, всего лишь трое казаков, пустил коней вперёд. Им, если что, умереть, но предупредить своих о беде. Враг теперь спереди... Правда, дорог дальше лежит две: одна на Путивль, город крепко стоявший за Дмитрия и способный оказать помощь его людям, на шлях Бакаевский; другая – в обход его, к Муравскому шляху. По какой пойдут московиты, неизвестно. Увидят!
Под судорожные рыдания Сары и грянувшую впереди залихватскую казачью песню, отряд выступил с постоялого двора. Было уже поздновато: Солнце весело висело в зените, указывая на полуденное время. Увы...
-Пан Анджей... – как только выехали за ворота, небрежно и вроде равнодушно спросил пан Роман. – А что ты нашёл в этой... жидовке? Чего тебя вообще последнее время на жидовок тянет? Приличных девок не осталось? Или ты просто предвидишь, что жена тебя в ближайшее время из дому... ну, по крайней мере, из Медведкова не выпустит?
-Ох, пан Роман... – тяжело вздохнул пан Анджей. – Ты и сам всё прекрасно знаешь... Год назад, когда я уходил в поход... ты знаешь, чего мне это стоило... моя дражайшая половина была непраздна и ныне, я чую, я приезжаю в дом, где висят мокрые пелёнки, где пахнет мочой, где все словно с ума посходили... тебе хорошо, дражайший пан Роман! Вот пойдут дети, ты поймёшь меня! Ты поймёшь мужей, что не желают сидеть дома, которым аромат сгоревшего пороха слаще аромата детской неожиданности!
-Я знаю, что так привлекает мессира Анджея! – внезапно встрял в разговор, очень тихо подъехавший на своём першеронском аргамаке или аргамакском першероне.
-Ты, мессир Иоганн? – удивился пан Роман. – Ну-ка.
-Да, да, скажи-ка, лекарь! – поддержал его пан Анджей. – Мне самому интересно!
-Грудь, - начал перечислять мессир Иоганн, - задница, ноги... Чтобы на лице особенно выделялись щёки и, почему-то, нос! И чтоб обязательно муж был!
Вокруг заржали. В своей тупости лекарь был неожиданно прав. И впрямь ведь описал тех, кого предпочитал побагровевший от обиды, пылающий жаждой убийства пан! Ишь, раздул щёки...
-Ты, мессир Иоганн, конечно же, мудр и многое повидал! – с притворным вздохом сказал пан Анджей. Вон как быстро раскусил, кто мне нравится. Беда только, Я, хоть повидал не меньше, никак не могу понять одного...
-Чего же? – спросил заинтересовавшийся лекарь.
-Кто нравится ТЕБЕ! – рявкнул пан.
Лекарь неожиданно смешался, видимо осознав, что зашёл слишком далеко. Его необычно смуглое для шведа лицо вдруг сморщилось в виноватой улыбке:
-А мне, мессир Анджей, нравятся любые женщины! Я ведь лекарь, знаю, что одна от другой разве что рожей отличается. Ну, ещё тем, насколько Господь был благосклонен к ней при рождении, дал ли пышную грудь – выкормить младенца, широкие бёдра – его родить... толстый зад – щипать за него! По правде говоря, любая, самая худая и уродливая женщина ничем не отличается от самой пышной и прекрасной! И ту, и другую Господь создавал для того, чтобы удовлетворить любую прихоть мужчины. И ту, и другую можно любить или ненавидеть, уважать или презирать... Кому как нравится!
Смех почему-то прекратился. С удивлением, даже растерявшись, казаки почуяли себя на лекции. Мессир лекарь излагал вполне разумные, иногда даже мудрые вещи, но со всем присущим ему занудством, нудным же голосом и так безапелляционно, что возразить хотелось со страшной силой. Другое дело, что знающие лекаря люди знали – бесполезно. Раз убедив себя самого, что он прав, мессир Иоганн уже не поддавался переубеждению. Впрочем, то же самое можно было сказать и об обоих панов. Пан Анджей, помешанный на мифах древней Эллады, на античных героях и чудищах, ими сражённых, в существовании которых был искренне убеждён, например, иногда начинал спорить до хрипоты, даже и с ксендзом, который пытался убедить его, что вера такая – сущий грех. Пан Роман, способный ради собственных понятий о шляхетской чести, влезть в любую авантюру, пусть даже при этом приходилось рисковать не только своей жизнью, но и жизнями его воинов... Но всё же даже на их фоне, мессир Иоганн выделялся поистине ослиным упрямством. Упрямее мессира Иоганна был только мессир Иоганн во хмелю. Ну, да и Бог с ним. К занудству его успели привыкнуть и даже не слишком замечали его. Зато как лекаря ценили. Хорош был лекарь! Пан Роман не раз и не два благодарил Бога и Богородицу-заступницу, что послала такого лекаря именно в их, вечно влезающий в самые горячие места, в неурядицы и которы отряд. Сейчас же мессир Иоганн был и вовсе бесценен. Особенно, если московиты сообразят, что проскочили мимо цели... Пан Роман не обманывал себя. Сомнений не было – сотник-московит, по имени Кирилл, обязательно сообразит и обязательно вернётся. Всё дело лишь в том, что до границы с Речью Посполитой осталось совсем недалеко и если пойти правильной дорогой, можно успеть перемахнуть рубеж прежде, чем их настигнут. У рубежа же, дело обычное, стоят отряды подвластных королю Сигизмунду казаков, там – Украина, там им помогут... Да и не рискнёт московский сотник переходить границу, ибо это – война! А Московия, с Польшей последнее время поддерживавшая мир, к войне не готова. Нет, не рискнёт... А значит, дело первоочередное – продержаться до границы.
-Вперёд! – приподнявшись в стременах, рявкнул пан Роман. – Прибавить ходу!
Подчиняясь воле седоков, кони перешли с шага на рысь.
10.
-Вот ведь... ух, нечисть поганая! – внезапно взорвался Кирилл и ехавший подле него атаман Дмитр встрепенулся. Разведчик, его казак, растерялся и не знал, что и сказать.
-Что случилось? – удивился Дмитр, изумлённо хлопая белесыми, длинными как у девицы ресницами, которые, наряду с голубыми глазами и наивной рожей брали за живое почти всех девок, баб и даже немолодых бобылих.
-Что случилось? – передразнил его, оскалившись недобро, Кирилл. – Случилось то, что мы обскакали врага! Видишь ведь, по этой дороге никто давно не ездил... я говорю о больших отрядах. Скорее всего, те ляхи, что были на постоялом дворе, они и есть – те, кто нам нужен! А этот «пан Андрей», небось, покатывается сейчас со смеху, издевается над ним!!! Ну-ка, разворачивай сотню, други! Посмотрим, как он запоёт, этот клятый лях, когда стрельцы Павла Громыхало вдарят в приступ!
Он был очень разгневан – сотник Кирилл, и никто не поспел спорить с ним. Он был совершенно уверен в своей правоте и очень решительно настроен. И сотня, проехавшая по узкой лесной дороге почти что десять вёрст, уже предвкушавшая законный отдых, горячий гуляш и крепкий сон, вынужденно развернулась и пришпорила коней. Никто не сомневался – враг увидит их следы, поймёт, какой дорогой они шли, и пойдёт другой. Если – ушёл. А хотелось надеяться, что, потратив на бой силы и наверняка – людей, ляхи потратят ещё и время – чтобы зализать свои раны. Успеют!
