Денис Субботин - Ларец Самозванца
-Ну, ну… - ещё мрачнее возразил московит. – Пусть сунутся! И не таким… витязям… рога-то обламывали!
Так они препирались никак не меньше четверти часа. Московиты – их было около сотни и незаметно было, чтобы эта сотня пострадала в бою, поняв, что дело вовсе не предвещает дружеской встречи от спасённых ими людей, постепенно начали собираться в свои десятки. Их приготовления к новому бою даже не скрывались и пан Роман, до поры, из осторожности, избегавший боя, испугался всерьёз. Выходило так, что на каждого его способного сражаться бойца приходилось по три соперника, ничуть не хуже разбирающихся в воинском искусстве. К тому же, стрельцы были Стремянного полка, отборной части русской армии – их украшенные золотыми орлами кафтаны не спутаешь ни с какими другими! С другой стороны, московит мог и не возжелать штурма. Наверное, не дурак он; наверное, понимает, что ляхи здесь будут обороняться яростно, как только и могут обороняться обречённые. На их стороне – ненадёжная защита хилых стен, немалый запас пороха и незнание русскими воинами числа ляхов. За пороховым дымом, покрывшим в последние минуты боя всю стену, непонятно было, сколько стрелков её защищают. Значит, атаковать нужно было невесть какое количество, невесть как вооружённое… Правда, московиты, хоть были как на ладони, тоже имели кое-что в загашнике… как оказалось. Небольшая гаковница, короткая, но с толстым стволом. До недавнего времени, она была приторочена к седлу огромного, наверняка очень смирного коняшки. Теперь её развёрнули в сторону ворот…
-Не стоит рисковать, московит! – высунувшись наружу, прогавкал Людвик. – Я сам – пушкарь, знаю – не так просто вышибить ворота, пусть даже такие хилые, фунтовым ядрышком! Да и потом… ты знаешь разве, что ждёт вас внутри?
Московит бросил короткий взгляд через плечо… поморщился.
-Никто и не собирается на вас нападать! – холодно возразил он. – Была нужда!.. У нас – государево дело, без вас найдётся, чем заняться! Живите пока что…
Повинуясь взмаху его руки, воины под стенами начали собираться. Среди них незаметно было большого количества недовольных этим. Видимо, оценили и поняли решение своего командира, который предпочёл поберечь их жизни. Тем более, вишь ты, дело какое-то, «государево».
Пан Анджей, по своей давней привычке, вознамерился было выкрикнуть что-нибудь оскорбительное вслед. Пан Роман в самый последний миг удержал его, схватив за руку.
-Стой! – сказал негромко. – Видишь же, этот московит очень не хотел уходить. Если ты дашь ему повод, он прикажет ударить… а мы не удержимся здесь, говорю тебе! И ещё… прикажи собираться! Мы выступаем немедленно! Даниил!
Торговец, мрачный, почерневший от нешуточных переживаний, нехотя подошёл и молча встал, сложив руки на вислом пузе.
-Мы выступаем, как только соберёмся! – известил его пан Роман. – Собирайся тоже!
-Благодарю вас, почтенные паны, но я – остаюсь! – спокойно, как о давно решённом, возразил жид. – Я ехал с вами, ожидая безопасности, а выходит – наоборот. Тем более теперь, когда вы в открытую выступили против самого Ворона. Нет! Мне с вами не по пути!
-Твоё дело! – пожал плечами пан Анджей. – Только плату мы тебе не вернём… Не мы отказались!
-Хорошо, хорошо! – нервно сказал Даниил. – Вы только поспешите… Я лучше потеряю весь товар, попав в лапы молодцам Ворона, чем потеряю голову, погибнув в бою с ними!
-Жид… - презрительно процедил Людвик. И пан Анджей был с ним вполне согласен…
9.
Прощание было нежным и трогательным. Хозяйка, к тому моменту выбравшаяся из шинка, рыдала взахлёб, не стесняясь мужа и чужих людей, под конец вообще вцепилась в стремя пана Анджея. Слёзы и сопли не красили её и без того не самое очаровательное лицо, пан Анджей досадливо морщился, но терпел. Сквозь рыдания иногда прорывались членораздельные слова, и тогда становилось понятно: хозяйка просит прощения за свой поступок, подлый и бесчестный, а главное – недостойный и оскорбительный для моцного пана...
Казаки, и даже шляхтичи, конфиденты самого пана Анджея, посмеивались сначала тихо, потом уже и в голос. Багровый пан Анджей явно терялся в догадках, не зная, что же делать ему. Мысли были невесёлые. Хорошо зная, что своих ляхов, что казаков пана Романа, пан Анджей не сомневался – ему ещё не раз придётся икать, слыша насмешки в свой адрес. Стыд-то какой: шляхтича, воина, сразили чугунной сковородкой!
Меж тем, поспешая покинуть постоялый двор, за ворота выехал Даниил со своим обозом. Ракель, прелестная дочка его, сидела на последнем возу и смотрела на пана Анджея таким злым взглядом, словно желала пробуравить в нём дыру. Или две дыры – по числу глаз. Пану Анджею, впрочем, даже не икалось, он был слишком занят...
Выезд на удивление затянулся. Почти полчаса собирались – воины! Семерых раненных, что не могли ехать в седле, уложили на два воза, потешаясь над теми, чьи раны иначе, как смешными назвать было сложно.
Особенно смешон был один из раненых ляхов – Войцек Лохминский. Славный хлопец и отличный рубака, отличавшийся безумной, присущей только ляхам храбростью, он молча страдал, снося самые грубые насмешки. Ничего не поделаешь, ведь сесть в седло ему мешала рана, нанесённая не мечом, не саблей, не пулей подлой – щепой, от бревна отколовшейся! И ведь ударила как метко – точно в самое незащищённое место – в зад храброго ляха! Попробуй, докажи, что ты не бежал, труса не праздновал, что лишь наклонился к пороховнице, рушницу заряжая...
Страдания Войцека усугублялись тем, что остальные шестеро раненых пострадали куда сильнее его, двое вообще неизвестно – доживут ли до следующего рассвета... Мессир Иоганн, всеми проклинаемый шведский костоправ, трудился, не покладая рук своих, но рук этих у него было всего-то две и даже помощь обоих девушек, Татьяны с Зариной, а также обоих прежних лекарей не могла заменить ему ещё одного мастера. Мрачный, злой, мессир Иоганн, собственно говоря, и задержал выступление отряда – перевязывал казаку Митрохе Гнусу ногу, чуть повыше колена пробитую пищальной пулей. Все признавали – Митрохе жутко повезло. Попади пуля, тяжёлая пищальная пуля, свинцовый шарик, способный пробить или промять доспех, чуть ниже, Митроха лишился бы ноги. А так... Мессир Иоганн, по крайней мере, обещал, что ходить он будет. Правда, от хромоты даже он избавить не обещал.
-Ладно, всё! – решил пан Роман, убедившись, что к выступлению готовы. – Поехали, с Богом, помолясь! Дозор – вперёд!
Дозор, ныне очень малочисленный, всего лишь трое казаков, пустил коней вперёд. Им, если что, умереть, но предупредить своих о беде. Враг теперь спереди... Правда, дорог дальше лежит две: одна на Путивль, город крепко стоявший за Дмитрия и способный оказать помощь его людям, на шлях Бакаевский; другая – в обход его, к Муравскому шляху. По какой пойдут московиты, неизвестно. Увидят!
