Андрей Степаненко - Великий мертвый

Капитаны вошли и замерли.

— Когда вы их арестовали? — перевела Мотекусоме Марина. — И за что?

— Они совершенно свободные люди, — улыбнулся Тлатоани.

— Кто они — португальцы? Или… наши? — резко развернулся к правителю Кортес.

Мотекусома выслушал перевод и рассмеялся.

— Здесь только тлашкальцы и мешики. Больше никого.

— Но они же белые! — заорал Кортес, тыкая кинжалом в сторону испуганно привставших европейцев, словно для смеху наряженных в изукрашенное индейское платье.

Мотекусома нахмурился, и оба его довольно крепких секретаря зажали вооруженного гостя с двух сторон — так, на всякий случай. Кортес тряхнул головой и сунул кинжал в ножны.

Мотекусома заговорил, толмачи начали переводить, а Кортес все смотрел и не верил.

— Они все зачаты здесь, нашими женщинами от наших мужчин. Просто раз в десять-двадцать лет кто-то рождается вот таким — светловолосым, а иногда и голубоглазым. Никто не знает, почему.

Кортес шагнул вперед и коснулся груди самого старшего.

— Ты откуда? Кастилия? Ломбардия? Арагон?

Тот испуганно, словно ища поддержки, посмотрел в сторону Мотекусомы и тут же забалаболил на местном.

— Я не понимаю, что он говорит, Великий Тлатоани, — перевели толмачи. — Что мне делать?

Кортес оторопел, подошел ко второму, затем к третьему, затем, по возможности учтиво поклонившись, но, уже теряя разум, обратился к немолодой огненно-рыжей женщине с пронзительно-синими кастильскими глазами… изо всех четверых его не понимал никто.

И тогда Кортес просто развернулся и побрел к выходу. Ноги не держали.

— Вот теперь можно и о деле переговорить, — мягко улыбнулся вслед Мотекусома.

Мотекусома вел их, как по ниточке, — строго этап за этапом. Убедился, что оба секретаря на месте, усадил капитанов перед собой, как равных, — на непривычно низенькие мягкие скамейки и распорядился пригласить Повелителя дротиков Иц-Кау-цина — единственного, кто по законам военного времени имел право видеть ход любых переговоров. И тут же, не давая кастиланам опомниться, перешел к делу.

— Ты, Элнан Колтес, уполномочен принимать любые решения о войне и мире, но сюда пришел с миром. Верно?

Марина перевела, и Кортес непонимающе тряхнул головой, — он еще был не здесь. А Мотекусома уже продолжал:

— И, как ты мог убедиться, наш Союз также ни разу не проявил враждебности ни к тебе, ни к твоему вождю Карлосу Пятому.

Кортес моргнул, с трудом сообразил, о чем речь, и был вынужден признать:

— Это так.

— Тогда, может быть, нам пора поговорить об общем союзе?

Глаза Кортеса заблестели. Он еще не до конца понимал, куда клонит Мотекусома, но чувствовал, что пока тот идет прямо к нему в руки.

— Почему бы и нет? — он повернулся к нотариусу. — Годой, доставай бумаги…

Годой достал «Рекеримьенто», и Мотекусома, выждав для приличия паузу, но, вовсе не желая выпускать инициативы, тут же продолжил.

— У твоего вождя Карлоса Пятого есть дочери?

Кортес растерялся, — столь неожиданным оказался вопрос.

— Так, он еще молодой…

— А сестры? Или двоюродные сестры по матери?

— Принцессы? Кажется, есть… а при чем здесь…

И тут до него дошло! А Мотекусома тем временем уже выслушал перевод, очень торжественно что-то произнес, и по спине Кортеса промчался ледяной ураган.

— Я думаю, мне следует породниться с твоим вождем доном Карлосом Пятым, — с некоторым неудовольствием перевела Марина и с некоторым ужасом — Агиляр. — Я согласен взять в жены его сестру.

Наступила такая тишина, что стало слышно, как на далеком стадионе ревет восхищенная толпа. И вот тогда Альварадо захохотал.

— Ты?.. Го-го-го! Принцессу Священной Римской империи захотел?! Го-го-го!

Мотекусома встревожился.

— Ты правильно перевела? — повернулся он к Марине.

Та кивнула.

— Тогда над чем он смеется?

Марина глянула на Альварадо и с искренним недоумением пожала плечами.

— Я не знаю.

Альварадо уже буквально рыдал от смеха, и постепенно на лицах даже самых осторожные капитанов появлялись кривые усмешки.

— Хватит! — заорал Кортес. — Альварадо! Заткнись!

Альварадо еще несколько раз гыгыкнул… и все-таки стих.

— Думаю… — после долгой паузы протянул Кортес и посмотрел Мотекусоме прямо в глаза, — это невозможно. Все сестры и двоюродные сестры императора Священной Римской империи дона Карлоса Пятого замужем.

Встревоженный смехом Альварадо правитель задумался и тут же нашел выход:

— Ты говорил, что высокородная Донья Хуана, мать великого вождя Карлоса Пятого — вдова.

— Ну…

— Тогда, может быть, она согласится еще раз выйти замуж?..

Кортес прикусил губу, и Мотекусома успокаивающе выставил вперед ладонь.

— Никто не собирается нарушать ее благочестивый покой против ее воли, но в интересах прочного союза наших народов…

Марина и Агиляр все переводили и переводили, и Кортес все мрачнел и мрачнел, — он понятия не имел, как выйти из этого тупика. А потом Великий Тлатоани закончил, и Кортес был вынужден отвечать.

— Есть ведь и другой выход, — собравшись в комок, напомнил он, — ты можешь отдать своих дочерей нам. Все так поступают.

— И стать младшим в союзе? — иронично поднял бровь Мотекусома.

— Вступить в Священную Римскую империю это очень большая честь, — не согласился Кортес. — Даже младшим.

И тогда Мотексома улыбнулся.

— Я вот вспомнил, что рассказывал твой жрец, — перевели толмачи. — Если я не могу соединиться с Кастилией на равных, как брат с братом, то, может быть, мне стоит побрататься с правителем бескрайней Турецкой империи?

Кортеса как ударили в грудь.

«Сеньора Наша Мария! — охнул он, мигом вспомнив нетрезвые откровения хлебнувшего какао святого отца. — Ну, падре! Ну, болтун!»

— Или с «нечестивой» Хазарией? — еще больше повеселел Мотекусома. — А, может, лучше с франками? Вы, насколько я помню, с ними в состоянии вечной войны?

Капитаны сидели ни живы, ни мертвы.

«Он просто торгуется… — старательно успокаивал себя Кортес. — Надо просто что-нибудь придумать…»

— У Хазарии нет флота, — начал он с самого простого. — У франков постоянная смута… а Турки воюют с Персами, и не похоже, чтобы выигрывали…

Мотекусома озабоченно хмыкнул. Колтес определенно понимал, что вступать в союз со страной, в которой вечная смута или война, никому не выгодно. И тогда он вытащил последний, самый сильный козырь.

— Португалия, — хитро улыбнулся Великий Тлатоани. — Вот с кем можно договориться о союзе. Ни смут, ни войны, пироги не хуже ваших, а Тепуско и Громовых Тапиров у них, что звезд на небе. Ваш жрец так все красиво описал…