Азат Ахмаров - В августе 79-го, или Back in the USSR
У входа в посольство меня остановили наши милиционеры и охранник посольства; я показал им приглашение. Охранник по телефону позвонил кому-то, и через пять минут ко мне вышел элегантный молодой человек. Он поздоровался по-русски и проводил меня в большой кабинет, где уже ожидали двое немолодых немцев. Один, герр Шнитке, оказался представителем «Полидор», а второй, герр Готлиб, – атташе посольства ФРГ по культуре. Они дали мне свои визитки и с помощью переводчика (им оказался парень, который меня встретил) начали беседу.
– Герр Башкирцев, нас серьезно заинтересовали ваши записи. Это ваши песни? – спросил герр Шнитке.
– Да, и права на них у меня оформлены должным образом.
– А есть ли у вас готовые фонограммы с голосами?
– Да, вот здесь у меня сорокапятиминутная демо-кассета с полным альбомом группы «Москва». Вот фотографии группы. – Я достал из портфеля снимки и вместе с кассетой передал герру Шнитке.
– Карл, поставь кассету, – попросил по-русски переводчика герр Готлиб. На столе стоял музыкальный центр «Грюндиг» с кассетной декой, и с его помощью немцы прослушали по куплету с припевом из всех одиннадцати песен альбома. Стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, ко мне снова обратился герр Шнитке:
– Скажите, а есть ли у вас возможность профессиональной студийной записи альбома в международном формате?
– Да, фонограмма на катушке с тридцать восьмой скоростью и нужным качеством уже готова.
– А к какой концертной организации вы относитесь? Имеет ли она право на заключение международных договоров? – спросил уже герр Готлиб.
– Организация не совсем концертная – ЦДСА, но право на заключение международных договоров она имеет, – ответил я.
Немцы переговорили между собой, потом герр Готлиб кому-то позвонил – видимо, выяснял функции этой организации, после чего вновь обратился ко мне:
– Мы хотим предложить вам не только заключить контракт на выпуск этого альбома, но стать вашими представителями на Западе для выпуска последующих альбомов и организации турне.
– Для начала я хотел бы знать, на каких условиях будет выпущен наш первый альбом.
– Мы предлагаем вам стандартный контракт: за тираж в сто тысяч мы переводим на ваши счета триста тысяч марок, за каждые последующие тиражи – по двести тысяч марок.
Может быть, для любого советского человека эта сумма была огромной, но я был сыном двадцать первого века и умел считать.
– Сколько будет стоить одна пластинка? – спросил я.
Немцы переглянулись и немного смутились.
– Около десяти марок, – сказал герр Шнитке.
– Двенадцать марок девяносто пфеннигов, – уточнил я, просвещенный старпомом Васильичем. Почему-то в Германии почти все пластинки сейчас стоили одинаково. – То есть общая прибыль от тиража составит примерно один миллион триста тысяч марок.
– Я понимаю, на что вы намекаете, герр Башкирцев, – кивнул герр Шнитке, – но нужно учитывать и наши расходы на производство и рекламу нового, не известного никому коллектива.
– Но на последующие альбомы рекламы понадобится гораздо меньше, почему же выплаты уменьшаются?
– Это общепринятая мировая практика.
– Не думаю, что меня устроят такие условия. – Я решил блефануть. – Мы сейчас ведем переговоры с Atlantic Records. Думаю, они смогут предложить нам лучшие условия.
То ли поверив мне, то ли поняв, что я не похож на советского лоха, немцы переглянулись и заговорили по-другому.
– Хорошо, каковы ваши условия? – спросил герр Шнитке.
– За первый тираж – семьсот тысяч марок, за последующие пластинки и другие доходы – восемьдесят процентов от оборота.
– Послушайте, герр Башкирцев, вы не понимаете специфику западного бизнеса. Мы не можем платить с оборота – только на налоги у нас уходит около тридцати процентов. Мы согласны платить восемьдесят процентов, но только от чистой прибыли.
– А как я из СССР смогу следить за всеми расходами и подсчитать чистую прибыль? Тем более что расходы можно увеличить искусственно (по крайней мере, в наше время в России так делают все, подумал я). Мне гораздо проще умножить цену пластинки на тираж, отпечатанный на конверте.
– Мы в Германии стараемся вести бизнес честно, и у нашей фирмы серьезная репутация, – попытался обидеться герр Шнитке.
– Да, я знаю. Но поймите и вы меня – я пока живу в СССР.
Они переглянулись, и представитель посольства сказал:
– Герр Башкирцев, после заключения договора вы в любой момент сможете эмигрировать в Западную Германию. Посольство окажет вам любую посильную помощь – вы будете богаты и будете иметь официальный статус политического эмигранта.
– Я подумаю об этом потом, а сейчас будем исходить из настоящих условий. Я гражданин СССР. У меня самый перспективный музыкальный проект нашего времени. Какой процент от оборота вы можете предложить и каким образом я лично смогу получать деньги?
– Вы не страдаете излишней скромностью, – пошутил герр Шнитке и добавил: – Мы предлагаем вам такой вариант. Пока вы гражданин СССР, мы заключаем два контракта: один официальный, на двести тысяч марок, – с вашей организацией и второй – лично с вами. По нему триста тысяч марок мы переводим в любой банк на закрытый счет на предъявителя. Доход от последующих тиражей и альбомов мы делим так: тридцать процентов от общего оборота – вам и десять процентов официально по контракту – ЦДСА. Также мы хотим получить эксклюзивные права на все последующие альбомы.
– Нет, только на первый, – твердо заявил я, – зачем мне себя ограничивать. Когда группа станет суперпопулярной, я смогу обговаривать условия по-другому. Но вас я попрошу стать моим представителем по авторским правам на Западе, и вы будете получать за это комиссию – десять процентов.
– Хорошо, договорились. – Герр Шнитке был явно доволен – действительно, десять процентов от прибыли за исполнение во всем мире хотя бы одного хита могли запросто превысить всю прибыль от пластинки!
– Пока Карл готовит проект совместного контракта, я предлагаю выпить за начало нашего совместного бизнеса. Коньяк, водка, виски?..
– Коньяк… У меня к вам просьба. Мой экземпляр договора положите в ячейку сейфа того же банка. Кстати, посоветуйте, какой банк выбрать?
– Вот визитка с адресом старейшего банка Германии – Warburg & Co. – Герр Готлиб протянул мне визитку. – Если вы не против, можно воспользоваться его услугами.
– Хорошо.
– Карл, внеси в контракт реквизиты этого банка. Мы выпили коньяка, поговорили о подробностях контракта и на другие темы. Я оставил немцам свои координаты и телефон начальника ЦДСА.
– А ведь Гамбург – почти родина «Битлз», – вспомнил я. – Ведь гастроли в Гамбурге в 1960-м стали первой ступенью их славы. Там они познакомились с Ринго Старром. Тогда вы не смогли их разглядеть – может, теперь наверстаете упущенное.
