Сибирь и сибиряки. Тайны русских конкистадоров - Александр Александрович Бушков
О развлечениях загулявших «золотых королей» можно написать толстенную увлекательную книгу. Вячеслав Шишков воспроизвел в своем романе совершенно реальный случай: один из миллионщиков по пьяной лавочке распорядился заколотить в пустую бочку вдребезги пьяного пристава и пустить бочку с обрыва. И заколотили. И спустили. Как вы уже, должно быть, догадались, золотопромышленнику это сошло с рук, хотя, несомненно, потребовало потом некоторых денежных расходов, при его состоянии – мелких.
Впрочем, не стоит думать, что эти люди свободное время посвящали исключительно кутежам, доступным красоткам и заколачиванию пьяных приставов в бочки. К тому же слухи об этих развлечениях раздуты молвой. О канском золотопромышленнике Машарове сочинили даже легенду, что он построил себе стеклянный дворец. Те, кто жил подальше, верили, а вот местные прекрасно знали, что никакого дворца никогда не было…
Люди были сложные и неоднозначные, оставшиеся в истории и благодаря делам, не имеющим ничего общего с кутежами и самодурством. В 1843 году енисейские золотопромышленники, собрав немалые деньги, учредили фонд помощи сибирским городам. Помянутый Машаров в 1848 году внес крупную сумму на строительство первого в истории Красноярска сиротского приюта. Золотопромышленник Захарий Цибульский (судя по фамилии, потомок ссыльных поляков) внес 200 тысяч рублей на строительство в Томске первого в Сибири университета. Правда, постройка затянулась, и университет уже в Гражданскую с гордым видом торжественно открывал адмирал Колчак, не имевший к его созданию ни малейшего отношения, – просто хотелось кокаинисту лишний раз пропиариться…
Красноярский золотопромышленник Геннадий Васильевич Юдин дурацкими кутежами и прочими развлечениями не занимался вообще. Он двадцать лет потратил на то, чтобы собрать библиотеку, уберечь старые редкие книги, порой рукописные, документы, рукописи. Результат получился впечатляющим, и собрание Юдина попросту не имело себе равных за Уралом – да, пожалуй, во всей России: 100 тысяч книг и полмиллиона рукописных листов.
Исторические переплетения – штука любопытная. В марте 1897 года в дом Юдина пришел вежливый молодой человек с уже наметившейся лысиной, назвался Владимиром Ильичом Ульяновым и объяснил: он – политический ссыльный, через Красноярск едет в Минусинский округ, куда его определили. О библиотеке Юдина слышал немало лестного и очень хотел бы немного в ней позаниматься…
Отношение сибиряков к ссыльным известно: «несчастным» сочувствовали, даже тем, кого сюда загнали по уголовному делу, а уж политическим, а уж в самом конце XIX века…
Ульянов (еще не Ленин) писал потом младшей сестре: «Вчера попал-таки в здешнюю знаменитую библиотеку Юдина, который радушно меня встретил и показывал свои книгохранилища. Он разрешил мне заниматься в ней, и я думаю, что это мне удастся».
В библиотеке Юдина Ульянов занимался почти два месяца – ожидая, когда Енисей с притоками вскроется ото льда, начнется навигация и можно будет отправиться пароходом к месту ссылки.
Судьба этого бесценного собрания книг и рукописей в некоторой степени печальна. О ее участи не просто кружили дурацкие легенды – они появлялись на страницах книг и газет. В перестроечные времена некий активист перестройки (из тех, о которых сложена поговорка, что интеллигент – это не профессия, а диагноз) печатно возвестил «городу и миру», что ценнейшую библиотеку Юдина злыдни-большевики выбросили куда-то на помойку, где она, естественно, погибла. Аргументами и ссылками на исторические источники он себя, как обычно поступает подобная публика, не утруждал. Большевики – злыдни? Злыдни. Вот вам и убедительный аргумент.
(В те же самые времена столь же скорбный на голову экземпляр предложил свою гипотезу происхождения Тунгусского метеорита – собственно, творчески развил уже существовавшую. Есть такая откровенно шизофреническая версия: якобы Тунгусский метеорит – результат экспериментов знаменитого физика Николы Теслы. Творческое развитие этой басенки заключалось в следующем: эксперимент этот Николе проплатили зловредные большевики, чтобы в очередной раз насолить проклятому царскому режиму. Находились скептики, задававшие логичный вопрос: а зачем, собственно, понадобилось пакостить режиму в таежной глуши, где весь ущерб свелся к гибели тайги на нескольких гектарах и паническому ужасу, пережитому десятком-другим эвенков, чьи чумы снесло ударной волной – без единой человеческой жертвы? Автор гениальной гипотезы угрюмо бурчал что-то вроде: ну, эксперимент получился чуточку неудачным, а на второй денег у большевиков уже не хватило. Находились отдельные персонажи, которые этой ерунде верили: в перестройку иные верили и не такому. Тем более что имелась прелюбопытная деталь: войди Тунгусский метеорит в атмосферу часа на четыре позже, он ударил бы аккурат по Санкт-Петербургу, после чего, учитывая реальные разрушения и их радиус, от столицы осталось бы нечто напоминающее лунную поверхность…)
Другой автор недрогнувшей рукой вывел: «Судьба библиотеки Юдина после революции неизвестна». Дурная пикантность в том, что это писал кандидат исторических наук. Правда, кандидатство у него какое-то… мутное. Диссертацию он защитил об отщепах – отщепами именуются крохотные каменные осколки, оставшиеся после изготовлявшего себе примитивные орудия труда первобытного человека. Как говорят знающие люди, не то что защищать диссертацию, но просто писать статьи об этих изученных-переизученных осколочках полезно для науки примерно так же, как математику защищать диссертацию под названием «О некоторых свойствах таблицы умножения». Но вот как-то так извернулся человек, в Сибири ему диссер, естественно, завернули, но он поехал к знакомым в Питер и вернулся оттуда свеженьким кандидатом…
В действительности судьба библиотеки была прекрасно известна еще до революции. За несколько лет до начала Первой мировой войны Юдин по каким-то своим причинам решил библиотеку продать (по наиболее убедительной версии, дела у него пошли плохо, нужда в деньгах была отчаянная, вот и решил скрепя сердце расстаться с плодами двадцатилетних трудов). Сначала Юдин предложил библиотеку Российской академии наук. Ни у академии, ни у правительства лишних денег не нашлось, хотя сумма требовалась отнюдь не космическая. Тут-то к Юдину в гости пришли вежливые господа, говорившие по-русски с американским акцентом, – по ту сторону океана отнюдь не гнались исключительно за длинным долларом, понимали толк в культурных ценностях и к собранию Юдина присматривались давно. Американцы, не торгуясь, заплатили объявленную цену, и библиотека уплыла за океан. Ни один листочек не пропал, собрание Юдина и сегодня
