Игорь Тихоненко - Бравые казаки Часть II "Людас"

   - А это ты? Хорошо, что ты жив. Помоги мне, надо перевязать раны, а то кровь хлещет.

   В этот момент, стоявший занес саблю над головой Гетьмана. Иван поднял пистолет, но человек, взмахнув клинком, отрубил атаману правую кисть. Атаман сразу же вы­стрелил из второго пистолета, который был в левой руке. Пуля угодила в лоб убийцы, и он свалился к ногам Шульги, как подкошенный. Иван снял свой пояс и, вцепив­шись в один конец зубами, а другой, схватив левой кистью, перетянул свою правую руку, чтобы остановить кровь.

   Пропели первые петухи, начинающийся рассвет запустил часы нового дня. Гетьман склонил голову на грудь и потерял сознание.

41. Смерть Гетьмана.

   Одна мысль сидела в голове полковника Голованя, пока он мчался в Пряжин: "Только бы успеть". Он даже не оглянулся посмотреть едут ли за ним хлопцы. Игнат молни­ей пронесся по улицам города и подъехал к штабу. Он соскочил с коня и побежал к дому. У входа лежал мертвый часовой. Головань переступил через него и вошел внутрь. Ужасная картина открылась перед ним. Стены и пол в помещении были залиты кровью. Везде лежали мертвые тела казаков и каких-то людей. В одной из комнат его пора­зила груда убитых незнакомцев, заполнивших проход. Они лежали один на одном, заполнив все пространство. А пол был залит слоем густой крови. У входа в это помеще­ние сидел, опершись на стену с клинком в груди, войсковой казначей Андрей Копейка.

   "А этот, откуда взялся?"- подумал Головань. Он обошел все комнаты, Гетьмана нигде не было. Игнат вышел на улицу. Там уже собрались подоспевшие казаки. Они стоя­ли, не решаясь войти в дом.

   - Что же здесь делается?- пытался выяснить один из них.- А где Гетьман? Пан полковник.

   - Что делается?- переспросил Игнат.- Похоже, не все этой ночью спали.

   С левой стороны дома донесся слабый стон. Головань с казаками побежали туда. Под зданием, опершись спиной на стену, сидел Гетьман. Вокруг него на земле была кровь. Правая кисть была отрублена и лежала рядом с ним. Вся одежда у атамана была в крови. Шульга открыл глаза, посмотрел на стоявших вокруг казаков и еле слышно спросил:

   - Игнат, это ты? Наклонись, мне трудно говорить.

   У самых ног Гетьмана лежал сотник Яворной с дыркой во лбу. Головань склонился над атаманом.

   - Это я, Батько, я. Сейчас мы Вам поможем,- с трудом сдерживая слезы, говорил Игнат.

   - Не надо. Это уже бесполезно. Я чувствую, как жизнь уходит из меня. Дай мне попить,- попросил Шульга.

   - Принесите воды, скорее,- закричал Головань казакам. Кто-то побежал исполнять приказ.

   - Игнат, сынку. Я прошу тебя, похорони меня у Днепра. Так, чтобы все вокруг было видно, а главное - степь. А хорошо, что я в бою погиб, а то я все боялся, что....

   Гетьман замолчал, не договорив фразу. Дыхание у него остановилось. Головань закрыл ему глаза. Принесли воду, только она уже была не нужна атаману. Туда, куда он ушел, уже ничего не было нужно.

   - Гетьмана обмыть и переодеть,- приказал полковник Головань,- повезем Батьку на Сичь. Исполним последнюю его волю.

   Высоко в небе упала звезда, оставляя на черном бархате ночи блестящий свет своего пути.

   - Да пусть найдут цирюльника, чтобы он приготовил тело Гетьмана к дальней дороге,- продолжал распоряжаться Игнат.

   Утром привели старого еврея.

   - Ты можешь сделать так, чтобы можно было довести погибшего атамана до Запорожья?- спросил Головань.

   - Вы же, Ваша Милость, смогли спасти моего сына, когда его хотели повесить на площади,- проговорил цирюльник.- Почему же я не смогу помочь Вам? Я сделаю все, как надо. Можете не беспокоиться.

   На следующее утро отряд был готов к выступлению на Сичь. Гетьмана уложили на повозку и накрыли войсковым знаменем. Весь полк построился, чтобы попрощаться со славным полководцем. Вся площадь была заполнена людьми.

   - Сегодня же полк должен выступить на Киев,- приказал Головань своему заместителю Ефиму Зоре.- Я похороню Батьку и присоединюсь к вам.

   Игнат взял с собой сотню казаков для сопровождения. Инга и Прищепа тоже поехали с ними.

42. Выздоровление Ружанского.

   Полковника Ружанского привезли в его имение поздно вечером. Гресь был без сознания. Все время бредил: "Рысью вперед. Держите строй, держите строй, я сказал. Мат­ка Боска. Левый фланг, казаки слева. Залпом пли". Потом он замолчал. Пот градом заливал ему лицо, и он снова кричал:

   - Не надо, не уходи, не уходи Наталья, Наталья. Я же хотел тебе помочь. Не уходи,- и снова замолкал.

   Ружанского поместили в спальне, осмотревший его лекарь сказал:

   - Организм у пана полковника, конечно, богатырский. Но горячка и большая потеря крови - вещи нехорошие. Вряд ли он протянет больше двух недель.

   Наталья Корень все время наблюдала за происходящим, но никуда не вмешивалась. А как только услышала приговор медика, сразу сказала:

   - Все, понятно. По-вашему, пан лекарь, уже нужно готовиться к похоронам? Ну, нет. Я сама его буду лечить. Моего отца еще и не с такими ранами привозили с войны. А мама всегда его на ноги ставила. Я видела, как она лечила, и знаю, что нужно делать. Принесите мне кипяченую воду и чистое белое полотно.

   Слуги побежали исполнять приказ. А лекарь, покачав головой, произнес:

   - Все это бесполезно, пани. Ему уже ничего не поможет.

   - Я это уже слышала,- ответила Наталья. Большое спасибо за Ваши труды. Я Вас больше не задерживаю.

   Медик ушел обиженный. Девушка пошла на улицу. Возле дороги нарвала подорожника, у края леса насобирала еще каких-то трав и вернулась в дом. По просьбе Натальи полковника раздели. Девушку поразило богатырски сложенное тело Ружанского. Она сама помыла Греся. Потом тщательно очистила рану, стараясь не повредить уже за­пекшуюся кровь на груди. Смочила кожу вокруг раны горилкой и приложила вымытые листья подорожника на место ранения. Затем сделала перевязку. На кухне заварила настой из собранных трав. Двое суток девушка не отходила от Греся. Делала перевязки, поила отварами из трав и молилась Пресвятой деве Марии, чтобы та послала исце­ление Ружанскому.

   В имении все поражались стойкости и терпению Натальи. Особенно людей удивляла то, что украинская девушка спасает польского полковника, который сжег её родное село.

   "Ну, да пути Господни неисповедимы"- рассудили люди. На третий день жар спал. Ружанский открыл глаза и спросил:

   - Где я?- увидев сидящую рядом Наталью, продолжил.- Это ты меня лечила?

   - Я,- ответила девушка.- Ваш лекарь сказал, что Вас нужно хоронить, а не лечить. Мне это не понравилось, вот я сама и взялась за дело. Только Вам еще нельзя много говорить. Вы еще слабый.